«Контрольный листок»: образование, культура, общество

В конце XX века наряду с другими опасностями, человечество оказалось перед лицом террористической угрозы, беспрецедентной по масштабам и формам. Впервые в истории терроризм сравнился по степени опасности с военной, экологической, демографической и другими глобальными проблемами современности. Террористические акты, принимающие в некоторых регионах мира массовый характер, могут перерастать в военные конфликты и способны стать не только их детонатором, но и причиной глобальных катастроф. Возрастающий деструктивный потенциал терроризма позволяет рассматривать это явление как едва ли не основную угрозу всему человечеству в ХХI веке.

Борьба с терроризмом рассматривается как одна из важнейших задач, от эффективности решения которой зависит национальная безопасность, стабильность общества и государства. Однако использование риторики справедливости в террористическом дискурсе приводит к появлению двойственных оценок в его определении, что осложняет организацию эффективного антитеррора. Анализ мотивации террористической деятельности, нравственная оценка возможных вариантов оправдания террористами тех или иных своих действий представляет как теоретический, так и практический интерес.

Принимая во внимание мощный потенциал идеи справедливости в возможностях оправдывающего обоснования в разнообразных областях человеческой деятельности, нам представляется необходимым рассмотреть внутренние механизмы подобного оправдания в области терроризма. Взаимосвязь между справедливостью и терроризмом имеет довольно сложный характер, обозначенный прямой и косвенной взаимозависимостью. На наш взгляд, можно выделить несколько параметров, определяющих взаимосвязи между терроризмом и справедливостью.

В качестве первого параметра можно назвать каузальный, который фиксирует наличие причинно-следственных связей. Терроризм – явление многоликое и поликаузальное, в основе которого лежит целый комплекс причин, социальных противоречий. Анализ выяснения причин возникновения терроризма и условий его распространения имеет большое значение. Борьба с терроризмом тяжела, высокозатратна и малоэффективна. Она носит не активный, а реактивный характер. Поэтому, как считают многие исследователи, бороться с терроризмом бесполезно, намного продуктивнее профилактически устранять его причины «Тот, кто не хочет ликвидировать причины, объективно порождающие терроризм, – считает С. И. Илларионов, – неизбежно обречен на безуспешную и безнадежную борьбу с его последствиями» [4, с. 569].

Каузальный параметр фиксирует несправедливость в качестве одной из причин терроризма. Терроризм в этом контексте можно определить как крайнюю форму социального протеста против несправедливости. В основании каждого террористического акта как протеста лежит чувство возмущения и обиды в отношении того, как обеспечиваются для той или иной группы людей конкретные национальные, правовые, экономические и другие права.

Социальные корни терроризма связаны с социальным неравенством, которое складывается в разных сферах общественного бытия – политической, экономической, межнациональной, межличностной. Там, где это неравенство обозначается, возникают и острые чувства несправедливости, неудовлетворённости, недовольства и сопротивление определённых индивидов и групп, которые не могут найти иных способов выражения и защиты своих интересов, кроме как насильственных.

Терроризм представляет собой предельный случай обострения социальных противоречий, выражающийся в столкновении различных социальных общностей – классов, наций, социальных групп, институтов, государств и т.п., обусловленный противоположностью или существенным различием их интенций, установок, интересов, целей, ценностей, тенденций развития. Это конфликт, противостояние имущих и неимущих; привилегированных и дискриминированных обществ; традиционной и постмодернистской цивилизаций; цивилизации и варварства.

Исполнители терактов в основном рекрутируются из социальной среды, которая в особенной степени ощущает негативное влияние социального неравенства. В связи с этим опасность расширения агентов терроризма в условиях нарастания глобальных проблем нельзя преуменьшать. З. Бжезинский подчёркивает: «Эта опасность, вероятно, будет усиливаться перспективой всё более ухудшающихся условий человеческого существования. В частности, в бедных странах мира демографический взрыв и одновременная урбанизация населения приводит не только к быстрому росту числа неимущих, но и к появлению, главным образом, миллионов безработных и всё более недовольных молодых людей, уровень разочарования которых растёт внушительными темпами. Современные средства связи увеличивают разрыв между ними и традиционной властью и в то же время всё в большей степени формируют в их сознании чувство царящей в мире несправедливости, что вызывает у них возмущение, и поэтому они наиболее восприимчивы к идеям экстремизма и легко попадают в ряды экстремистов» [1, с. 232].

Безусловно, полная ликвидация социально-экономического неравенства – это утопия, связанная с нереализуемой идеей социальной однородности. Тем не менее, создание и расширение так называемого среднего класса в цивилизованных странах считается реальным гарантом стабильности существующего государственного устройства. В масштабах отдельного государства это означает наличие такой общегосударственной политики доходов, которая позволила бы ликвидировать совсем обездоленные слои населения, а также определить контроль над хотя бы относительно справедливым распределением социальных благ – так, чтобы в обществе не накапливалось психологическое ощущение слишком явного неравенства, которое нельзя преодолеть иначе, чем радикальными насильственными средствами.

Анализ причин и условий распространения терроризма показывает, что современный терроризм – не самодостаточное и самопроизвольное явление, а следствие определенных обстоятельств, диктующих свою логику развития. Появляется осознание того, что терроризм – это ответная реакция, «зеркало» общества, а не какая-то демоническая сила, которая обрушилась на него откуда-то извне. Так, например, Л. М. Дробижева и Э. А. Паин отмечают: «…терроризм нельзя сравнивать с вирусом, который человечество откуда-то подхватило. Это его внутренний недуг, порождаемый главным образом дисгармоничным развитием в социальной, политической и культурной областях» [3, с. 50].

Признавая научную значимость проблемы актуализации условий, предпосылок терроризма, объясняющих его существование как социального явления, мы, тем не менее, считаем, что невозможно объяснить все многообразие типов и проявлений терроризма в рамках упрощенной, однозначной схемы внешней детерминации. Допущение зависимости терроризма от внешних факторов предполагает возможность предупреждения терроризма посредством изменения факторов среды. Так, например, У. Лаквер пишет: «Будут иметь место политическая и социальная справедливость, исчезнет и терроризм» [8, p. 5]. Однако при таком взгляде на терроризм элиминируется субъект, обладающий свободной волей и способностью намеренно совершать действия.

Соответственно второй базовый параметр, связывающий терроризм и справедливость, – аксиологический, поскольку справедливость может пониматься не только как внешнее объективное положение вещей, но и субъективное ценностное отношение к внешней реальности, и ценностное оправдание своей деятельности. В качестве действующей причины террористических действий нужно рассматривать субъекта, способного к самоопределению и свободному целеполаганию.

Масштаб совершаемого террористами насилия поразителен, выглядит внешне иррациональным и, безусловно, является социально и морально нелегитимным. Тем не менее, у терроризма есть собственная ценностная легитимизация, т.е. «оправдательное объяснение» иди «объяснительное оправдание».

В разные исторические эпохи терроризм имел свои особые функции и специфические особенности, смысл и назначение. Тем не менее, следует отметить, что всегда на первый план выступало стремление людей к борьбе за достижение свободы и справедливости. Свобода, как отмечал А. Камю, – это слово, которое начертано на любом революционном флаге, а в сознании повстанцев всегда отождествляется с понятием «справедливость». Ради достижения справедливости люди жертвуют своим благополучием и даже самой жизнью. Русские народовольцы цитировали слова Сен-Жюста о том, что каждый человек имеет право убить деспота, и народ не может отнять этого права ни у одного из своих граждан. М. Робеспьер твёрдо верил, что «террор есть не что иное, как быстрая, строгая, непреклонная справедливость: следовательно, он является проявлением добродетели, он – не столько особый принцип, сколько вывод из общего принципа демократии, применяемого отечеством в крайней нужде» [6, с. 210]. С конца XVIII в. и в течение двух третей XIX в. понятие террор воспринималось в самом широком и нерасчлененном смысле в соответствии с его этимологией. Этим словом обозначались и открыто насильственная форма диктатуры, и практика политических покушений.

Терроризм глазами террористов – это справедливая и естественная ответная реакция на насилие как посягательство на свободу человеческой воли со стороны власти. Пытаясь подыскать оправдание терроризму как злу с позиции какой-то высшей правды, Ж. Бодрийяр предполагает, что терроризм, как вторичное, вызывающее реакцию насилие, «защищает нас от эпидемии согласия, от политической лейкемии и упадка, которые продолжают углубляться, а также от невидимого, но очевидного влияния государства» [2, с. 98]. Террористы демонстрируют, что государство не в состоянии защитить всех граждан, обеспечить им возможность законного, равного, одинакового для всех свода правил для регулирования взаимоотношений.

Специфика насилия в терроризме заключается в том, что оно всегда идеологически обосновывается и оправдывается как средство для достижения той или иной благой цели. В качестве этой цели может выступать благо народа, нации или класса. Оправдывая терроризм как необходимое действие, его сторонники пытаются доказать, что акт насилия не является преступным, когда он осуществляется в противовес силе государства или иной внешней и внутренней силе, ущемляющей свободу. Таким образом, идея восстановления справедливости является основанием и оправданием терроризма с точки зрения его субъектов.

Оправдывая насилие идеей справедливости, террористы требуют признания своих действий обществом. В связи с этим одной из особенностей насилия в терроризме является его контрлегитимность. Обычное, преступное насилие лежит полностью вне правового поля, является нелегитимным и в качестве такового обществом пресекается. Феномен терроризма как общественного явления состоит в том, что террор выходит за рамки оппозиции «нелегитимное насилие – легитимное насилие», разрушает эту оппозицию, осуществляя контрлегитимное насилие, направленное на разрушение правого поля. Это насилие, которое направлено не столько против частных лиц, сколько против общества и государства в целом, но при этом, как ни парадоксально, требующее от становящегося жертвой общества признания справедливости действий насильника, их «легитимизации» путем выполнения государственной властью тех или иных требований террориста. Именно в этой контрелегитимной логике действовали народовольцы и эсеры в России ХIХ – начала ХХ в., осуществляя «параллельное правосудие», и действуют большинство наиболее влиятельных международных террористических организаций типа «Хамас», ЭТА, ИРА.

Формирование образа врага несет оправдательную оценку для «своих» и обосновывает справедливость применения насилия над «чужими». Терроризм, как правило, ясно обозначает врага, ответственного за переживаемые народом трудности, и намечает путь их преодоления – «священную войну» во имя утверждения истинных ценностей. Как только враг определен, какой-либо нравственный самоупрек исчезает, поскольку необходимо уничтожить, пусть и весьма жестоким образом, этого ненавистного противника, ответственного за все беды. В связи с этим следует отметить, что в терроризме мифы играют большую роль. Это могут быть мифы о Мировом Зле и метафизическом возмездии ему, об Избранных, Святом Воинстве, призванном исполнить свой Священный Долг (освободить народ и т.п.).

Парадоксальная сущность терроризма состоит в том, что его субъекты в отстаивании своей свободы и справедливости (как высшей ценности, идеала, свободы духа, естественного права человека, независимости), применяя насилие по отношению к тем, кого они считают своими врагами, тем самым не только отрицают их свободу, но и утрачивают свою собственную. Подлинная свобода и насилие как противоположности не только переходят друг в друга, но и отрицают друг друга.

Это особенно показательно, если различать идеологов (субъектов), то есть тех, кто провозглашает лозунги, призывающие к борьбе, или создаёт морально-доктринальную аргументацию, и исполнителей (агентов) террористических актов. Как уже было отмечено ранее, исполнители терактов в основном рекрутируются из бедной и малограмотной социальной среды. Возмущением людей пользуются лидеры террористических организаций, призывающие применять насилие во имя восстановления справедливости. Таким образом, идея справедливости становится средством манипуляции сознанием этих людей, которым нечего терять и которые, совершая террористическое действие, часто совершенно несвободны в своем выборе.

Террористы пытаются представить свою деятельность как особый вид войны – справедливой. С этой точки зрения террористическая деятельность не легитимна, но будто бы оправдана идеей справедливости. Однако то, что делегитимизирует и дискредитирует терроризм в отношении его обоснования с точки зрения справедливости – это стратегия восстановления справедливости. С каким бы правым делом ни выступали террористы, и за какие бы добрые намерениями они не прятались, способ реализации их на практике не позволяет отнести их к таковым. Об этом свидетельствует, к примеру, нарушение принципа различия, согласно которому гражданское население не может быть специальным объектом нападения. Именно тот факт, что жертвами терроризма становятся невинные люди, не позволяет его оправдывать не только с правовых, но и нравственных позиций.

Особенностью современного терроризма является его слепой (массовый) характер, проявляющийся в выборе объектов. Непосредственным объектом, жертвой терроризма является общество. Те или иные люди, становящиеся жертвами теракта, становятся таковыми не в качестве отдельных лиц, а в качестве членов общества, личность которых не имеет значения для террориста. В результате теракта в Будённовске 14 июня 1995 года было убито 129 мирных жителей, 415 – ранено. Полторы тысячи человек было захвачено в заложники. Это человеческое измерение терроризма. В результате теракта было расстреляно 198 автомашин, 107 частных и 57 государственных домов. Общий экономический ущерб от теракта составил 95 миллиардов 619 миллионов рублей. Несправедливость, против которой выступают террористы, в этом случае возвращается к тем нищим и обездоленным, интересы которых, как они считали, отстаивают, сокращением денежным средства на ликвидацию голода, неграмотности, болезней. Здесь выигравших нет.

Размежевание идеологии и морали в практике теоретического обоснования терроризма приводит к возможности оправдания любых чудовищных акций и действий социального характера. Как отмечает А. Камю, любое моральное оправдание применения силы в случае несогласованности общественных и индивидуальных интересов (даже если оно предусматривает защиту благородных идеалов) неминуемо оборачивается несправедливостью и насилием. «Требование справедливости превращается в несправедливость, если оно не основывается, прежде всего, на этическом оправдании справедливости. В противном случае и преступление в один прекрасный день может стать долгом» [5, с. 281].

Для достижения справедливой цели используется старая формула, гласящая, что «цель оправдывает средства». Но если для достижения цели используются аморальные и антигуманные средства, то чем становится сама цель? Такая цель со всей определенностью сама девальвируется.

В этом смысле специфические особенности современного терроризма позволяют говорить не просто об отличии нынешней фазы развития терроризма от предыдущей, но и принципиально ином, абсолютно новом его качестве. Идея справедливости как высшей ценности и цели постепенно выхолащивается и становится лишь прикрытием и средством манипуляции сознания. Современные террористы, позиционируя себя как борцов за свободу, повстанцев, солдат, партизан, бойцов сопротивления, сепаратистов, скрывают свои истинные мотивы и цели. Идея справедливости в современном терроризме перестаёт быть реальным основанием и являться реальным содержанием, смыслом террористического действия, а становится мнимой причиной, выступающей лишь прикрытием осуществляемого на практике насилия, целью которого является достижение в первую очередь господства и власти. В этом случае насилие в терроризме имеет совершенно другой, отличный от первоначального, смысл, а именно – власть насилия вместо сопротивления насилию. Насилие становится средством для осуществления власти, навязывания своей воли Другому, а господство власти, в свою очередь, из цели превращается в средство реализации субъективной воли агентов терроризма.

Рассматривая эволюцию терроризма в контексте идеи свободы и связанным с ней насилием, можно сделать вывод, что постепенно свобода из высшей ценности и «общего дела», разумной воли субъектов превратилась в иррациональную, разрушительную силу. Её содержанием становится субъективный произвол-воля, не признающий нравственных границ («все дозволено») и утверждающийся как своеволие в форме насилия. Насилие в связи с этим не изменяет свое смысловое (первичное) значение и превращается в насилие властвующей субъективной воли, не признающей свободы Другого, попирающей все границы политических, юридических и нравственных норм. Свобода в выборе ближайших целей, средств, объектов – жертв предполагает возможность произвола и превращения ее в самочинную волю, в присвоение права распоряжаться не только собственной жизнью, но и чужой. В этом отношении абсолютная свобода выступает как насмешка над справедливостью.

Идея справедливости как высшей ценности в современном терроризме становится лишь формальным прикрытием действительных мотивов (стремление испытать власть над людьми, жажда мести, нарциссизм, ущербность, жажда наживы и т.д.) совершаемых насильственных актов. Таким образом, постепенно происходит инверсия генетического движения морального сознания, которое в истории человечества начинало всякое движение против несправедливости.

Как отмечает Б. Хоффман, «ранние активисты прямо высказывали свои идеи и не прятались за семантическими баррикадами более достойных названий ―борец за свободу‖ или ―городской партизан‖» [7, с. 27]. Например, народовольцы и члены движения анархистов в ХIХ веке открыто и уверенно объявили себя террористами, а свою тактику терроризмом. Однако подобная прямота со временем исчезла. Террористическая группа, существовавшая в 1940-х г. и более известная под названием «Группа Штерна», избравшая в качестве названия «Борцы за свободу Израиля», считается одной из последних террористических организаций, публично заявлявших, что является таковой. В последние десятилетия стала закономерностью склонность к извилистым семантическим изыскам с целью отхода от негативного подтекста «терроризм». Об этом свидетельствуют, например, названия современных террористических организаций: движение испанских басков «За родину и свободу», «Отечество басков и свобода» (ЭТА), Национальный освободительный фронт, Народный фронт освобождения Палестины (НФОП), Пятый батальон армии свободы, Организация защиты свободного народа, Организация угнетенных людей Земли, Армянская секретная освободительная армия (АСОА) и др. Эти примеры указывают на то, что террористы не видят или не считают себя теми, кем являются.

В заключение отметим, терроризм – в своей сущности крайне разрушительная и нелегитимная форма социального протеста против складывающейся в мире глобальной системы распределения власти, богатства и благосостояния, социальных и политических ролей, системы, которая, тем не менее, вполне оправданно воспринимается многими как несправедливая и нуждающаяся в радикальной перестройке. Таким образом, зачастую имея в качестве одной из причин своего появления действительную социальную несправедливость, терроризм обнаруживает неспособность предложить достойного гуманистического обоснования своих средств, которые не только не могут привести к восстановлению справедливости, но, скорее, порождают новые формы несправедливости.

3.Дробижева Л. М., Паин Э. А. Социальные предпосылки распространения экстремизма и терроризма // Социальные и психологические проблемы борьбы с международным терроризмом / РАН; Общественно-консультативный совет по проблемам борьбы с междунар. терроризмом; сост. Л. В. Брятова. М.: Наука, 2002. С. 39-59.