«Контрольный листок»: образование, культура, общество

Время, когда о «Левиафане» можно было говорить всерьез, безнадежно упущено. История, еще вчера — чудилось — стоившая праведного гнева, со скоростью свободного падения перерождается в анекдот. День за днем приносят «Левиафану» все новые награды, так что шкура его уже схожа с мундиром незабвенного Леонида Ильича (кстати, портрет генсека — самое доброе лицо в фильме Звягинцева; буквально глаз отдыхает).

Не удивлюсь, если поощрение за «лучший сценарий» (полный алогизмов и противоречий) продолжится призами за «лучшие актерские работы» (каждая — монотонно-заунывная, на одной ноте) или за какую-нибудь там «работу звукооператора» (невнятный бубнеж от первого до последнего кадра). Однако узкопрофессиональная лаврушка никогда не станет главной в этом триумфальном венке. Призвание «Левиафана», его суть и миссия определяются формулировкой «Лучший фильм на иностранном языке». Жаль, среди номинаций «Золотого орла» нет чего-то подобного.

«Вот увидите, он и «Оскара» получит!» — кассандрят сейчас прорицатели из разных лагерей. Одни — с негодованием и ужасом, другие — с торжествующей угрозой. Да на доброе здоровье! Нам что, «Оскара» жалко? Мы не понимаем цену подобных наград в текущее время? Не видим разницы между золотой статуэткой Бондарчука или Михалкова и страстью к российскому режиссеру сегодня, когда заокеанский левиафан старательно выдувает ноздрями дым в нашу сторону?

Мне абсолютно все равно, что еще получит «Левиафан». Гораздо интереснее, что и у кого за «Левиафан» отнимут. Убеждена: каждый спущенный в эту бездну бюджетный рубль обязаны компенсировать конкретные лица. Репутацией, должностью, собственным кошельком. Составьте списочек: кто проводил экспертизу, курировал, давал «добро», и представьте широкой общественности. Звягинцев имеет полное право сажать мэра-вурдалака под изображением Путина или расстреливать галерею членов Политбюро с ехидной репликой: «А нынешние пусть пока на стенке повисят» — таков на данный момент типовой договор между художником и властью в РФ. Но почему власть тратит на обслуживание данного договора наши кровные — надо разбираться отдельно.

Скажем сразу, особой опасности для российской публики «Левиафан» не представляет. Резонанс от него в масштабах страны — как от кипятильника в море, и официальный прокат, стартующий 5 февраля, вряд ли что-то изменит. С десяток ошпаренных рыбок подпрыгивают в соцсетях, средняя температура водоема осталась прежней. Уныл и скучен «Левиафан» настолько, что редкий неподготовленный зритель доберется до финальных титров. Мат — запикивай его или нет — пик-пик-пикантности фильму не добавляет. Вообще, проблема «Левиафана» вовсе не в мате. А в том, что герой Мадянова на слух — самозванец, не принадлежащий ни к одной системе — ни к чиновничьей, ни к блатной. Аморфная, стертая, лингвистически безликая речь выдает в нем (чтобы не сказать — в авторе диалогов) дилетанта и фраера.

Даже единомышленник Звягинцева Дмитрий Быков констатировал, что «Левиафан» — кино чересчур перекрученное и чешуйчатое. По каковой причине бывшие соратники объявили Дмитрия Львовича врагом нетрудового народа, вынудив его разродиться второй статьей — с целью максимально разжевать первую. Это серьезное фиаско. Оправдываешься — значит проиграл. В споре, кто кого переборет, левиафан — бегемота или наоборот, победил, безусловно, Звягинцев.

Талантливый человек всегда сколько-нибудь наивен. Хоть на пять процентов. Этой толики оказалось достаточно, чтобы Быков не заметил очевидного: вокруг «Левиафана» ведутся странные ритуальные танцы — шаг вперед, два шага назад. Вполне возможно, журналисты полярных взглядов, взаимно не переваривающие друг друга (перевари-ка Быкова — такое не всякому левиафану под силу), в равной степени рискуют, дергая морепродукт за усы.

Вот сами посудите. Представители государства без пауз: спонсируют картину, ругают ее, просят гражданина Украины продюсера Роднянского увеличить число прокатных копий, поздравляют Звягинцева с многочисленными наградами, призывают покаяться и выступают с инициативой чуть ли не переименовать родной для режиссера Новосибирск в Левиафанск… Одного государства, заметьте, не разных. А порой — одни и те же представители.

Отсюда следует, что «Левиафан» обрел поклонников не только в маргинально-блогерской среде. Бери гораздо выше. Капитаны продвинутых судов избегают лобового столкновения с «Левиафаном», лавируют, идут то правым, то левым галсом, зная — из первоисточника или по наитию — что уда и веревка здесь бесполезны. Не сомневаюсь, что Русская православная церковь, гнусно и до оторопи безосновательно оклеветанная в «Левиафане», имела возможность высказать свою точку зрения в высших кулуарах, тем не менее результат — на экране. Право на оскорбление Церкви пока включено в типовой договор. А поминать всуе исповедь и причастие — за это на другом уровне воздадут, если сочтут нужным, не земная забота.

Лично я привыкла думать, что вопрос есть путь, а ответ — точка, но в фильмах Звягинцева хронически тупиковы сами вопросы. Концы с концами не сходились у него и раньше, однако столь глобальный сценарный Хаос воцарился впервые. «Патриоты» и «либералы» синхронно недоумевают:

— почему при таких избытках территории мэру и владыке понадобилась хибара скандального Николая? Автобус издалека-долго идет мимо полуразрушенных бараков — та же прибрежная зона, бери, сноси, стройся. Ситуацию из «Левиафана» можно было бы гипотетически вообразить в Сочи, где каждая пядь земли на вес золота, ну и своей — вершка не отдают;

— почему тиран и деспот, единоличный хозяин города, необходимый кому-то на самом верху, так мандражирует из-за грядущих выборов? Неужели и правда боится со свистом пролететь мимо урны, невзирая на живодерски-административный ресурс? То есть мы все, конечно, знали, что выборы в России — честные. Но чтобы до такой стерильности… Тут Звягинцев раскрыл нам глаза;

— почему тот же кровопийца — с его так и не проявленным, но подразумеваемо-чудовищным прошлым — отпускает столичного адвоката, опаснейшего свидетеля? Кто убил жену главного героя, если она вообще была убита?..

И так далее, и так далее. Все эти «отчего да почему, да по какому случаю» не должны вызывать у съемочной группы ничего, кроме раздражения. Ясно же: кто шляпку спер, тот и старушку кокнул. А шляпку, естественно, спер левиафан. Чтобы прицепить к ней двуглавого орла и патриарший крестик.

У меня еще вопрос: что за логика заставила авторов не показать нам загадочного отца Алексея — мэрского духовника, однако ввести в сюжет тупиковую, тополем на Плющихе торчащую сцену с неким отцом Василием? Купил батюшка хлебушка, безбожно — не отходя от кассы — переврал Книгу Иова и отправился к свиньям.

К тем, которые в загоне. А вы про кого подумали? Про героев? Ну, в общем, правильно. На протяжении двух часов пьяные хамы противостоят пьяным хамам, попутно предавая друг друга. Отвратительны все, особенно же Николай — никакой не Иов, конечно, а депрессивный субъект с виктимной психологией. Не зря добивают его собственные друзья — чтобы не мучился. У человека с таким типом личности нет перспектив ни на Баренцевом море, ни на Черном, ни на калифорнийском побережье.

Презумпции невиновности для Звягинцева не существует. Кажется, в сценариях его картин сначала появляются грехи и лишь затем — персонажи, на которых их можно повесить. Не живые люди, а плечики для разнообразных окаянств. Подходить подобным образом к человеку, на мой взгляд, столь же некрасиво, как заставлять ни о чем не подозревающего кита изображать в волнах левиафана. Тем паче, что клеветать на кита легко — он большой. Каждый моллюск может раздуть до абсурда его отдельные недостатки.

Реальные итоги 2014-го, на мой взгляд, подведены январскими каникулами. Они плачевны. Год культуры завершился и не породил ничего, что могло бы украсить долгие праздники. Опять две недели прожиты на советских фильмах (низкий поклон их создателям), старых песнях о главном, шутках тридцатилетней давности — наиболее молодых из приемлемого. То есть — на культурном продукте той эпохи, когда искусство было кислородной подушкой, а не удавкой.

Микроскопический срез общества обсуждает «Левиафан», остальные употребили привычный новогодний паек: галкинбасковкиркоров… Год, посвященный культуре, не приблизил ее к народу. Подход остается прежним: «Сейчас у нас начнется конференция о проблемах здорового питания, так что быстренько сбегайте, перекусите в «Макдоналдсе», мы начинаем».

Кстати, среди картин, получивших в последнее время госфинансирование, — короткометражка Жоры Крыжовникова «Нечаянно». Про рядовую семейку, где дебиловатый муж 31 декабря без всякого повода убивает старуху-соседку. Всякий прибывающий на празднование Нового года родственник сначала умеренно ужасается, но вскоре уже бормочет, наяривая салат перед телевизором: «И чего это он так поседел за год? Красился, что ли?.. А как думаешь, Билан — из этих?..» В отличие от двухчасового «Левиафана» двадцатиминутное «Нечаянно» содержит целый ряд парадоксальных смыслов. В частности: девальвации человеческой жизни в России весьма способствуют несменяемые «звезды». Про каждую из которых и сказать-то нечего, кроме: голубой. Или: крашеный. Или — крашеный голубой. А если тошнотворна даже так называемая «элита», если даже самые крутые — недолюди, дорого ли стоит пенсионерка за стеной? Вторую жертву дружная семейка забивает ногами под праздничное поздравление президента, но эти шалости, как мы уже говорили, — в рамках типового договора…

Станислав Ростоцкий говорил: «В конце XX века доказать человеку, что жить не стоит, — это пять минут». В начале двадцать первого подобная задачка решается еще проще. Поберегите государственные деньги для тех, кто средствами искусства докажет русскому человеку, что помирать нам рановато. Есть у нас еще дома дела.