Удивительно наблюдать, как государственная инициатива, новаторство молодых предпринимателей и общественный интерес в кои-то веки совпадают.

Никто не будет спорить с тем, что качество образования и достижения в науке в современной России оставляют желать лучшего, а технические возможности, чтобы найти более-менее подходящий текст, скопировать его и сдать, не разбираясь, как свой, доступны всем. И поэтому так важно дать научным руководителям инструмент, помогающий выявлять чужие идеи в эпоху цифрового копипаста. Вместе с тем, исключительное право оценивать качество собственных идей студента или аспиранта, данное исключительно преподавателям и экспертам, а не программам, тоже никто отнимать не хочет.

Тем не менее, оказавшись в заряженном политическом пространстве, благодатная и востребованная идея борьбы за оригинальность мышления и оздоровление образования и науки вдруг стала спорной и скандальной. Возможно, политики, ученые и инициативные граждане просто ощупывают слона с разных сторон, как три мудреца в известной притче?

 

 

Началось все с того, что в 2010 году на конференции в Твери Дмитрий Медведев, занимавший тогда пост президента, поднял вопрос прозрачности в образовании и отдал поручение сделать все диссертации открытыми и публичными, а также, по западному примеру, проверять тексты на плагиат, чтобы помочь аттестационной комиссии разобраться, оригинальную ли работу предоставляет автор и стоит ли ее вообще читать.

В Министерстве образования и науки начали готовить проект электронного ВАКа. А программное обеспечение, проверяющее тексты на предмет заимствований, как оказалось, уже есть. И сделано оно было достаточно давно по частной инициативе.

В 2005 году новый ректор Московского института экономики, менеджмента и права (МИЭМП) Артемий Никитов, пришедший туда из Минобрнауки, столкнулся с массовым плагиатом среди студентов. В министерстве он, конечно, слышал о подобном явлении, но на месте ситуация оказалась вопиющей – банки рефератов заменили студентам мозги, совесть и домашнюю практическую работу.

При этом, имея опыт работы в большой государственной структуре, Никитов решил действовать системно: нашел компанию-разработчика Форексис, организованную на базе Вычислительного центра РАН, и попросил ее сделать поисковик для проверки учебных работ. Основателям Форексис, талантливым выпускникам мехмата и физтеха, задача показалась интересной, и они написали программу «Антиплагиат». Сегодня это слово стало нарицательным и описывает целое явление. Была создана компания «Анти-Плагиат», для продвижения и развития программы.

Разработанная программа сверяла загнанные в нее тексты с ранее опубликованными и показывала, какие части дословно совпадают. Но дальше в любом случае требовалось вмешательство живого человека, который мог бы определить, где автор приводит цитату (и правильно ее оформляет!), где включает в работу куски своих предыдущих исследований, а где откровенно выдает чужой текст за свой.

За семь лет работы в базе «Антиплагиата» собралось 40 000 000 документов. Компания «Анти-Плагиат» подписала договор с Российской государственной библиотекой и получила возможность проверки на заимствования по более чем 700 000 текстов авторефератов и диссертаций, а это практические все диссертации, защищенные в России с 2000 года. (Те, кто немного в теме, могут заметить, что одна из претензий оскандалившегося единороса Владимира Бурматова, в диссертации которого недавно были обнаружены неправомерные заимствования, заключалась как раз в том, что доступ к базе диссертаций у «Антиплагиата» нелегальный).

Программа «Антиплагиат» постепенно совершенствовалась, в бесплатной версии предоставляя более простой способ сопоставления текстов, а в платной – расширенный поиск совпадений, сортировку по датам и т.д. Следом за МИЭМП в 2009 году программой начали пользоваться в Высшей школе экономики. Данные о процентах заимствований становились вспомогательным инструментом преподавателю: после анализа текста, который выполняла машина, выявленные совпадения обязательно проверял преподаватель.

 

 

 

Однако отдельные вузы явно не могли исправить ситуацию. На банках рефератов выросло новое поколение людей, привыкшее только копировать.

Проблема плагиата стала повсеместной и, как уже было сказано выше, в 2010 году дошла до президента Медведева, который имел большой преподавательский опыт на юрфаке ЛГУ (позднее СпБГУ) и однозначно ратовал за то, что студенты должны учится думать головой, творить и созидать.

Плагиат был лишь одной из многочисленных проблем в образовательном и научном секторе. Количество носителей научных степеней и вузов непропорционально росло, квалификация выпускников и рейтинг институтов падали. Тогдашний министр образования и науки Андрей Фурсенко, занимавшийся до работы в министерстве научно-техническим развитием и стратегическими разработками, пожимал плечами, но никаких радикальных мер предпринимать не торопился.

2011-й стал годом нарастающего народного недовольства и запоздалых политических перемен, которых уже было недостаточно. В Минобрнауки на смену Фурсенко пришел ректор Московского института стали и сплавов (МИСиС) Дмитрий Ливанов, который был погружен в образовательный процесс и хорошо представлял себе ситуацию в вузах. Ливанов оказался готов реформировать образовательную систему и начал «рейтинговать» вузы, выявляя неэффективные и откровенно торгующие дипломами, громко высказывался о бюрократичности и неэффективности РАН.

 

 

 

В 2012 году Медведев, уже на посту премьера, распорядился ввести проверку дипломных работ на плагиат во всех вузах страны к 2014 году как обязательное условие при их государственной аттестации.

Проект «Прозрачное образование», помимо выявления неправомерных заимствований в текстах учебных работ, включал и другие функции. Все учебные работы студента, которые выгружаются в сеть и проверяются на плагиат, затем остаются в его первичном резюме, что, во-первых, позволяет подтвердить действительность его диплома, исключая, таким образом, возможность покупать «корочки», во-вторых, помогает выявлять талантливых студентов и трудоустраивать их по специальности, решая проблему послевузовской безработицы.

И, главное, дает реальное представление о качестве и уровне образования в каждом вузе страны, позволяет сформировать достаточно объективный рейтинг и по нему судить, какие вузы стоит закрыть, а какие оставить.

Кстати, среди претензий, высказываемых некоторыми инициативными группами нынешнему составу Минобрнауки во главе с Дмитрием Ливановым – сокращение числа российских вузов и критерии отбора «лишних» учебных заведений. И если по первому пункту у министерства есть вполне аргументированные доводы: выпускников вузов, квалификация которых иногда вызывает сомнения, в некоторых областях переизбыток, а спроса на них нет (например, в юриспруденции и экономике), в то время как со среднеспециальным прикладным образованием ситуация обратная и техникумов в стране не хватает. То с критериями рейтингования вузов есть проблемы – аттестация вузов проходит достаточно формально, объективно перед министерством никто не отчитывается, работает вуз и хорошо. Вот и приходится оценивать качество образования по количеству квадратных метров на студента, как это было в прошлом году с РГГУ.

Прозрачность учебного процесса и проверка на плагиат могли бы ситуацию изменить. Сначала, вероятно, в некоторых вузах обнаружится эпидемия плагиата. Но если каждый студент будет знать, что его работу просканируют перед защитой, а аттестационные комиссии не смогут принимать дипломников с «закрытыми глазами», ситуация может достаточно быстро выправиться.

И все это звучало бы оптимистично и перспективно, если бы в дело не вмешались политические интересы и манипуляции.

Борьба с плагиатом неожиданно стала инструментом для оппозиции (проекты Диссерорубка и Диссернет), которая принялась разоблачать диссертации крупных чиновников. При этом используется как программное обеспечение «Антиплагиат», так и другой софт. Информация об итогах диссергейтов освещается в блогах активистов и в некоторых СМИ.

Был обнаружен большой процент заимствований в диссертациях многих известных политических деятелей: директора школы-интерната МГУ Андрея Андриянова, депутатов «Единой России» Владимира Бурматова, Татьяны Алексеевой, Николая Булавина, Евгения Федорова, Игоря Игошина, вице-спикера Госдумы Игоря Лебедева и уполномоченного при президенте Российской Федерации по правам ребёнка Павла Астахова.

В ноябре 2012 года 11 человек были лишены научных степеней, однако с тех пор новые проверки по итогам диссергейтов не проводились. Тем не менее, стало понятно, что кроме студенческого плагиата существует еще и проблема получения ученых степеней ради статуса, а не ради науки. И речь идет о сотнях таких работ, защищенных с 1991 года.

И это при том, что подобные диссертации чиновников в основном пишутся под заказ реальными учёными, которые вынуждены таким образом зарабатывать. Вычислить такие диссертации практически невозможно. Но встречаются и компилятивные тексты, надёрганные из чужих работ в расчете на то, что их никто не будет проверять. Такие тексты как раз можно обнаружить с помощью «Антиплагиата» и аналогичных программ.

Тем не менее, о необходимости оздоровления образовательной системы все на время забыли, и дискуссия превратилась в масштабную информационную войну.

Сподвижники Диссерорубки и Диссернета ведут разоблачительные кампании, Бурматов подает в суд на «Антиплагиат» (который сам по себе не является действующим лицом, а лишь предоставляет программное обеспечение), одновременно грубыми методами черного пиара ведутся атаки против министра Ливанова и его команды через СМИ.

С дипломными работами ситуация, вероятно, будет выглядеть гораздо хуже, ведь далеко не у всех студентов есть деньги, чтобы заказывать такую работу. С другой стороны, как показывает практика, те, кто предлагает студентам изготовление работ на заказ, уже пользуются «Антиплагиатом» и рекламируют свои услуги с учётом существования поисковой системы заимствований. Неужели так ничего и не изменится? Вовсе нет – просто писать такие работы станет с каждым годом всё сложнее. А когда критическая масса дипломов, диссертаций, исследований, книг и научных работ попадёт в базу для проверки на плагиат, для того, чтобы обойти систему, нужно будет просто написать качественную работу со всеми ссылками. Но в этом случае задача, поставленная создателями «Антиплагиата» перед своей программой, по сути будет выполнена, причём в национальном масштабе.

Интересно другое; если бы студенты могли, как депутаты Госдумы, поднять скандал против правительства вообще и Дмитрия Ливанова в частности и требовать его отставки по результатам проверок работ и возможных отчислений (а таковые, конечно, будут) – стали бы они это делать, или всё-таки постеснялись бы?