«Контрольный листок»: образование, культура, общество

Марина Тимашева: На мои студенческие годы как раз пришлись первые эксперименты по обогащению замшелого искусствоведения новой модной наукой структурализмом и, кажется, еще семиотикой. И вот, прослушав пару лекций, мы поняли, что не понимаем вообще ничего. То есть в античности как таковой не без усилия, но можно было разобраться. А в ее современном прочтении — ну ни в какую. А экзамены сдавать нужно. И мы поступили так. Самому умному мальчику велели обложиться со всех сторон словарями и энциклопедиями и переводить лекцию на русский язык — слово за словом. И что же оказалось? Изощренные хитросплетения упростились до сущих банальностей, типа дважды два — четыре.

Илья Смирнов: Поскольку у нас теперь рыночная экономика, начнем с «маркетинга» и «мерчендайзинга». Это, заметьте, не просто сотрясение воздуха. Факультеты такие открываются. От армии освобождают. Дипломы выписывают. Что ж, берем «Большой англо-русский словарь» В.К. Мюллера. И то, и другое переводится просто как «торговля». Зачем же понадобились новые слова? Чтобы получатели, точнее, покупатели дипломов могли называться по-иностранному. Красиво и непонятно — следовательно, престижно. Та же самая ситуация, что и в комедии Д.И. Фонвизина «Бригадир».

«— Тело мое родилося в России, это правда; однако дух мой принадлежал короне французской. — Однако ты все-таки России больше обязан, нежели Франции. Вить в теле твоем гораздо больше связи, нежели в уме…» «Madame… Признаюсь, что мне этурдери свойственно; а инако худо подражал бы я французам»[1].

И.С: Да, есть такая категория — льстивых неологизмов. Назовите меня приятно. «Проститутка», «шлюха» — бранные слова. А «путана» вроде то же самое, но до чего лирично и романтично. За что люблю телерепортажи с милицейских рейдов по борьбе с проституцией — именно за вопиющее несоответствие картинки и закадрового текста. «Жрицы любви». «Ночные бабочки». А показывают тебе такую «бабочку», которая из гусеницы явно не произошла. И за общение с ней нормальному мужчине надо хорошо заплатить, а потом еще долго мыть антисептиком. То есть журналисты обличают криминальный бизнес в тех же самых выражениях, которыми он рекламирует свои услуги. Сейчас через сочинения псевдосоциологов и псевдоэкономистов у нас начали внедрять уж вовсе неудобоваримое: «работники коммерческого секса» или «работники сексуального бизнеса». Интересная ситуация со словом «гей», которое из жаргона проникло в специальную литературу и вытесняет оттуда традиционную научную терминологию.

Марина Тимашева: Подозреваю, что торговля стала «мерчендайзингом» не только потому, что новое слово красивое и непонятно, следовательно, приятнее так называться. Должны быть и экономические причины.

И.С: Совершенно верно. Торговля — занятие простое и приземленное. Много ли искусства в том, чтобы предложить нужный товар по разумной цене? А вы попробуйте продать человеку то, что ему не нужно. Это уже будет маркетинг. А если удалось втридорога реализовать что-нибудь такое эксклюзивно-винтажное, что не нужно вообще никому, — это, Петька, наука мерчендайзинг.

Таким образом, новая терминология позволила обогатить привычные русские слова — «торговля», «торговать» — важными смысловыми оттенками таких жаргонных выражений, как «впарить», «кинуть» и «развести на бабки».

И.С: Действительно. «Креативный». Зачем понадобилось новое слово, которое вроде бы имеет прямой и однозначный русский эквивалент? «Креативный» — значит «творческий». Опять же, не все так просто. Пушкина или, например, академика Гинзбурга вы «креативными» не назовете. Потому что «креативно» не всякое творчество, а такая специфическая его разновидность, которая не предполагает создания новых оригинальных ценностей. И, в сущности, сводится к набиванию карманов самого «творца». Поэтому к старому «творчеству» применимы только качественные оценки, а новую «креативность» можно оценивать количественно. В евро, в рублях, в баллах Единого Гэ.

Марина Тимашева: Из английского слова, которое в переводе на русский значит «развитие», развился целый выводок новообразований: «девелоперы», «редевелоперы» какие-то… Даже произносить это довольно сложно, каждый раз язык заплетается.

И.С: Тот же механизм. Представьте, выходит постановление: снести храм Василия Блаженного, и на освободившемся месте построить что-нибудь, опять же, винтажно-эксклюзивное. По проекту Нормана Фостера. Назвать это «развитием ансамбля Красной площади» язык не повернется даже у г-на Г. Ревзина [2], а «редевелопментом» — пожалуйста. Девелопменты, редевелопменты — это такое «развитие», как в химчистке по квитанции «без претензий». То есть Вы не знаете, сдаете вещь в чистку или в помойку.

И.С: Прямой и однозначный синоним — старая добрая советская пропаганда. Никаких оттенков, то же самое, что раньше помещалось в райкоме партии. Название заменили, чтобы лишний раз не вспоминать, откуда ноги растут.

И.С: Действительно, любой серьезный политик, будь то Черчилль или Ленин, являлся по определению и технологом той политики, которую проводит его партия. Вроде бы нового слова не нужно. Но современный политтехнолог немножко отличается. Подумайте, чем.

И.С: То есть это такой политик, который сегодня анархист, а завтра монархист, в зависимости от того, где больше заплатили. Или и то, и другое одновременно. Заметьте, что и раньше в политике действовали подобные персонажи. Например, Азеф работал одновременно на социалистов-революционеров и на царскую полицию. И назывался он как? Провокатор.

Марина Тимашева: Мы не по порядку как-то идем, потому что у нас сначала был «пиар», потом «политтехнолог», а теперь мы возвращаемся к началу алфавита: «актуальный» вместо «современный». «Актуальное искусство», например.

И.С: Тут различие принципиальное. Я могу сказать: «Книгу иллюстрировал современный художник Лев Токмаков», и это будет значить, что Токмаков: 1. художник, 2. наш современник. И то, и другое — чистая правда. Очень простой и ясный смысл. Что касается «актуальных художников», то это, как правило, не художники вообще.

И.С: Правильно, потому что множество подбирается не по хронологическому, а по партийно-конфессиональному признаку. И здесь принципиально важен даже не мат, не похабщина, не общий крайне низкий, как правило, просто никакой литературный уровень, как у первых литературных опытов, которые сексуально озабоченный пятиклассник пишет на тетрадном листочке и подкладывает соседке, чтобы ее шокировать. Главное — специфическое мировоззрение. Когда миссионеры этой секты только начинали распространять по России ее канонические тексты: «принимает кокаин… трет слюной член… втирает плевок ему в задницу…» — я это все прочел, даже не стошнило ни разу, и предложил удобное, точное определение: «сраматургия». Первая буква — «с». Так и надо писать на афишах. Чтобы зрители заранее знали, что мероприятие сугубо конфессиональное, а чужим там делать нечего.

И.С: А куда денешься. Если появилось новое лицо, нужно дать ему имя. Но имя должно быть точным, как учил Конфуций, оно должно способствовать правильному пониманию предмета, а не вводить в заблуждение. Вы, помнится, после «Кинотавра»[3] обращали внимание на совершеннейшую нелепость словосочетания «авторское кино».

Марина Тимашева: Да, чепуха какая-то. Если есть «авторское», значит должно быть еще какое-то другое, не авторское, то есть, по логике вещей, стандартное, неоригинальное. А на самом деле именно «авторское» сливается в нескончаемый мутный сериал, в котором отдельные авторы отличаются только оттенками: у одного более противно, чем скучно, у другого более скучно, чем противно…

Но если мы вернемся к предмету, очень меня озадачивают слова, которые в последнее время просто неверно употребляют. Часто люди, даже образованные, говорят «энергетика» вместо «энергия». И еще я не понимаю смысл слова «проект» по отношению к готовому произведению. Ведь «проект» — это то, что когда-то в будущем случится.

И.С: Насчет «энергетики» — согласен. Банальная безграмотность. С «проектом» — сложнее. Тоже, конечно, безграмотность, но не случайная, а мотивированная. Словом «проект» заменяется что? Определение. Что конкретно сделано. Спектакль, музыкальный альбом, выставка живописи. Но точное определение предмета предполагает некоторые устоявшиеся критерии, по которым этот предмет принято оценивать. Хороши ли ваши стихи. А «проект» — что это такое вообще? Непонятно. И как его оценивать? Во всплесках духовности, в индексах Доу – Джонса или в миллиметрах ртутного столба?

И.С: Хорошее слово, чтобы завершить наш маленький словарик. Что за направление мысли называют «постмодернизмом»? Что воля, что неволя, что правда, что неправда, что добро, что зло — все одно. Понятно, что люди так не живут. Поэтому все попытки дать этой как бы философии теоретическое определение оборачиваются терминологической бессмыслицей. «Направление в науке, которое отрицает рациональное познание». Мокрая сухость. На практике, доступной нам в повседневных ощущениях, постмодернизм — оправдание профнепригодности. Образцовый постмодернист — сантехник, который подсоединяет газовую трубу к канализации. Слава богу, сантехникам за такую работу не платят. А гуманитариям платят. И хорошие деньги. За счет налогов, которые государство вычитает из зарплаты сантехника.

Глава департамента образования Москвы Ольга Ларионова выступила против показа сериала. Тем временем в учительских кругах сериал о школьных буднях также вызвал волну возмущения. Педагоги признались, что даже собираются на внутришкольные консилиумы, чтобы обсудить сериал. Надо сказать, что среди наших учителей поклонников творения режиссёра Валерии Гай Германики практически нет. Корреспонденты обзвонили несколько городских школ и не услышали ни одного положительного отзыва о сериале.

— Я посмотрела 15 минут и больше не хочу, — говорит директор гимназии № 10 Валентина Медведева. – Как можно показывать по центральному каналу такую дурость? Сериал якобы рассказывает всю правду о школьной жизни, но на самом деле там всё не соответствует действительности. Такого хамства в школе нет! А ведь 2010 год объявлен Годом учителя. Хорошо же годик начался…

— Я не понимаю цели этого сериала, — говорит учитель истории школы № 8 Елена Веснянцева. – Зачем нужно выставлять школу в негативном свете? Посмотрите, какой пример герои сериала подают нашим школьникам: курить в туалете, драться, препираться с учителями…И всё это в такое время показывают (сериал идёт в 18.30 и повторяется в 23.30. – «Ё!»), когда каждый четвероклассник имеет свободный доступ к телевизору. А ведь у детей и подростков психика ещё не окрепшая, они всё это воспринимают как нормальное поведение. Запретить нужно этот кошмар!

— Я пока посмотрела только маленький отрывок, — рассказывает директор гимназии № 5 Татьяна Новикова. – Первое впечатление – отвратительное! Я вам скажу, о наших учителях не сняли ни одной нормальной программы, одно сплошное безобразие. Тем не менее я собираюсь смотреть этот сериал. Я, как учитель, обязана знать, что показывают нашим детям.

— Классный сериал! – говорит девятиклассник Дмитрий. – Сюжет интересный, и показывают там в основном всю правду: и курят в школе на переменках, и дерутся. Младшие классы ещё нормально ведут себя на уроках, потому что боятся, а старшеклассники свободно могут вступить в перепалку, если учитель попросит, например, выйти из класса.

«Сериал вполне нормальный. Показывают реальные сцены из жизни нынешних школ. Даже интересно посмотреть на себя со стороны. Конечно, в сериале присутствуют ненормальные сцены, но если показывать правду, то без них не обойтись».

«Фильм отражает ситуации, которые имеют место во многих школах страны. Отражены так называемые проблемы подростков, и многим родителям полезно посмотреть, что на самом деле творят их дети в школах».

К слову, даже звёзды отечественного шоу-бизнеса в своих интервью делятся впечатлениями от просмотра сериала «Школа». Так, известный радиоведущий Сергей Стиллавин в своём живом журнале оставил пост с заголовком: «Первый канал подхватил знамя «Дома-2».

В частности, Сергей рассуждает о сериале «Школа»: «Общее впечатление – мрачное: здесь нет отличников и хорошистов, а присутствует лишь некая стандартная серая масса, у которой существует только один язык общения – язык быдла… Спору нет: обратить внимание общества на проблемы воспитания молодёжи нужно, потому что именно общество растит показанное в «Школе» быдло. И я не удивлюсь, если режиссёрша будет утверждать, что всё на самом деле так и есть, как показано. Но есть один момент: когда реальность показывается в прайм-тайме на центральном канале, она становится не критикой, а рекламой такого поведения! Критика – это в программе «Человек и закон», а сериал есть законодатель поведенческой моды в подростковом стаде. Да, старшеклассники так себя ведут, но почему первоклашки должны учиться этому сортирному говну, ещё и сидя дома у телевизора?»