|
Дипломный проект, 2014, № 3 Художественный раздел Маленькая роль © Ю.И.Ермолаев «…Ну и не надо! Если так, то и совсем не надо. Завтра же скажу Виктору Семёновичу, что выступать не буду. И зачем только старался… три дня мороженое не ел, голос берёг…» - думал четвероклассник Ваня Чугунов, шагая из школы домой хмурый и недовольный. Ваня вспомнил, как недели две назад он усердно готовился к конкурсу, который был объявлен в школе для желающих заниматься в драматическом кружке. Приходя в те дни из школы, Ваня сейчас же подбегал к зеркалу и, придав своему лицу грозное выражение, кричал: - «Над седой равниной моря ветер тучи собирает…» Ваня не случайно выбрал для чтения «Песню о Буревестнике» Горького. Его всегда влекло к возвышенному. В драматическом кружке он мечтал играть только героев. В день конкурса Ваня затащил в пустой класс своего друга Федю Михеева и попросил его послушать, как он читает. Федя внимательно слушал, а когда Ваня кончил, сказал: - У нас скоро кружок юных техников организуется, давай лучше туда запишемся. - Что ж, по-твоему, в драматическом не интересно заниматься? - возмутился Ваня и побежал в актовый зал, где уже собрались будущие артисты. Вскоре в зал пришёл руководитель кружка, учитель литературы Виктор Семёнович. Оглядев собравшихся, он спросил: - Ну, кто из вас самый храбрый? Ребята молчали и переглядывались. - Кто же всё-таки храбрее всех? - повторил Виктор Семёнович и почему-то остановил свой взгляд на Ване, хотя он был младше других. Ваня поёжился, но сказал: - Я самый храбрый. - Он вышел на середину зала и закричал: - «Над седой равниной моря ветер тучи собирает…» От волнения Ваня забыл объявить название стихотворения. По залу прокатился смешок. Но потом ребята притихли и слушали его внимательно. Когда Ваня кончил, Виктор Семёнович сделал ему несколько замечаний и попросил прочитать ещё раз. К огорчению Феди, Ваню приняли в кружок. Его даже назвали способным. Назвали! А на первом же занятии обидели. В тот раз Виктор Семёнович читал отрывки из комедии Островского «Свои люди - сочтёмся». Некоторые сцены из этой комедии он хотел поставить с ребятами-старшеклассниками. - Чугунов, не уходи, - предупредил учитель, - ты тоже будешь занят в спектакле. Ваня так и просиял. Вот это повезло - играть со старшеклассниками! Во время чтения Ваня примерял себя то к одной, то к другой роли и наконец пришёл к заключению, что больше всего его «актёрские данные» подходят к роли Подхалюзина. Голос у Вани был сильный, черты лица, как он сам считал, мужественные. Вот только рост маловат. Ну, да это не беда. Во время представления можно подложить в сапоги бумаги, и всё будет в порядке. Однако Виктор Семёнович поручил Подхалюзина восьмикласснику Борису Касторскому. «Ладно, - мысленно согласился Ваня, - сыграю стряпчего. Тоже хорошая роль». Но и тут Ваню ожидал жестокий удар. Стряпчего тоже отдали старшекласснику. - А Чугунов сыграет у нас Тишку, - сказал наконец учитель. - Кого? - растерянно переспросил Ваня и помрачнел. - Тишку, мальчика на побегушках, - повторил Виктор Семёнович и сказал, чтобы к следующей репетиции ребята переписали свои роли. Из школы Ваня шёл один. Всю дорогу он ругал себя за то, что сразу не отказался от роли. И дома у него был такой сердитый вид, что сестрёнка - первоклассница Оля - не выдержала и затеребила Ваню: - Ну что ты всё молчишь? - А мне теперь много говорить не полагается, - горько усмехнулся Ваня. - Роль такую дали. В ней всего несколько слов. - А когда на представление приходить? - обрадовалась Оля. - Отстань, - отмахнулся от неё Ваня и тяжело вздохнул. Весь вечер он не знал, чем заняться. Ходил по комнате из угла в угол и хмурился до тех пор, пока мама не напомнила, что пора садиться за уроки. После уроков, которые, кстати сказать, Ваня тоже выучил хуже обычного, он из-за какого-то пустяка повздорил с Олей. В общем, вечер прошёл невесело. Да и спалось плохо. Три раза Ваня видел один и тот же сон. Будто он вышел играть Тишку, а говорит всё за Подхалюзина и купца Большова. Приснится же такое! На следующее утро Ваня пошёл в школу рано. Он решил встретить Виктора Семёновича на улице, чтобы поговорить с ним наедине. Но когда в конце переулка Ваня увидел знакомую фигуру учителя, решимость вдруг оставила его. «Ведь если я откажусь от роли, - подумал Ваня, - тогда, пожалуй, Виктор Семёнович совсем меня из кружка исключит. Уж лучше сыграю как-нибудь Тишку, зато в следующий раз сам попрошу хорошую роль», - решил он и, поравнявшись с учителем, поздоровался. - А, Чугунов, здравствуй! Ты что такой невесёлый? - спросил Виктор Семёнович. - Роль мне не нравится: маленькая она. Даже играть нечего, - с горечью заговорил Ваня. - Роль, конечно, у тебя не главная, это верно, - согласился учитель. - Но там есть что играть. Как это Тишка говорит: «Эх, житьё, житьё! Чуть свет, ты уж полы мети. А потом по лавкам бегай. А если проштрафишься, так либо сам, либо приказчики взбучку дадут». Так ведь, кажется? Ваня уныло покачал головой в знак согласия. - За этими словами целая жизнь стоит, - сказал учитель. - Вот ты и попробуй показать её. Подумай хорошенько над ролью. Ведь с такими Тишками ты уже встречался. - Это где же? - удивился Ваня. - А «Ваньку Жукова» помнишь? Разве у него ничего нет общего с Тишкой? «А ведь верно, - подумал Ваня. - Ваньке тоже чуть ли не каждый день выволочка была». После уроков Ваня зашёл в школьную библиотеку и перечитал «Ваньку Жукова». «Наверное, у Тишки тоже отца с матерью не было. А то чего бы ему в услужение к чужим идти?» - подумал Ваня и, возвращая книгу, спросил: - У вас нет ещё таких же рассказов про мальчиков, которые у чужих людей жили, вроде Ваньки? Библиотекарша дала Ване ещё две книги. - У Мамина-Сибиряка прочитай рассказ «Вертел», а у Андреева - «Петька на даче». В томике Чехова посмотри ещё рассказ «Спать хочется». - Так там про девчонку, а ему про мальчишек надо, - заметил стоящий за Ваней мальчик. - Ладно, прочитаю и про девчонку, - сказал Ваня, очень довольный тем, что нужные ему книги нашлись. Он прочитал все три рассказа. Особенно большое впечатление произвёл на него рассказ Чехова «Спать хочется». Целый день трудилась тринадцатилетняя нянька Варька на своих хозяев. Даже по ночам не отдыхала. Всё ребёнка качала. А хозяева ещё били её. Хорошо запомнился Ване и вечно голодный Прошка из рассказа Мамина-Сибиряка «Вертел». Ваня так ясно представил себе Прошку, что ему теперь уже хотелось сыграть такого мальчика, чтобы показать ребятам, как тяжело жилось сиротам в те времена. Перечитывая рассказы, он каждый раз отыскивал для своей роли всё новые и новые чёрточки. Первую сцену он решил начать не сразу с того, что Тишка жалуется зрителям на свою жизнь, а иначе: когда откроется занавес, Тишка будет крепко спать где-нибудь в углу комнаты: пусть знают, что он тоже недосыпает, как нянька Варька. Всё свободное время Ваня теперь думал о Тишке. Дней за пять до представления он решил перестать обедать, чтобы чувствовать себя на спектакле по-настоящему голодным. Но Ване не повезло. Виктор Семёнович откуда-то узнал об этом и перед репетицией накормил Ваню в школьном буфете и строго сказал: - Роль ролью, а обед обедом. - Ну чего ты так за своего Тишку беспокоишься? - пожал плечами присутствующий при этом разговоре Боря Касторский, исполнитель роли Подхалюзина. - Ведь зрителей всё равно только главные герои интересуют. - Я и сам так думаю, - вздохнул Ваня, - а всё-таки жалко. Ведь Тишка тоже… - Но, взглянув на самодовольно улыбающегося Бориса, Ваня расхотел говорить с ним о Тишке. И вот настал наконец день спектакля. Актовый зал школы, в котором драмкружковцы показывали свою постановку, был переполнен. Прозвенел третий звонок. В зале погас свет, и занавес раскрылся. Зрители увидели плохо освещённую, заставленную столами и стульями комнату, которая должна была изображать контору купца Большова. В первый момент всем показалось, что на сцене никого нет. Но неожиданно с одного стула упала щётка, и тут все увидели, что щётку уронил спящий на стуле мальчик. Лицо мальчика улыбалось. Очевидно, ему снилось что-то очень приятное. Но вот он проснулся, и сразу во всей его фигурке отразился неподдельный испуг. Он торопливо огляделся по сторонам. Убедившись, что в комнате, кроме него, никого нет, мальчик поднял щётку и только теперь, сокрушённо вздохнув, заговорил: - Эх, житьё, житьё! Вот чем свет, ты полы мети. А моё ли дело полы мести? У нас всё не так, как у людей. У других хозяев коли уж мальчишка - так при лавке присутствует. А у нас - то туда, то сюда, целый день шаркай по мостовой как угорелый. У добрых-то людей дворника держат, а у нас опять же с тебя спросится. А проштрафишься иным часом, так коли не сам, так сама задаст вытряску, а то вот приказчик Лазарь, а то и Фоминишна… Вот она жисть-то какая анафемская… - Ну и ловко же у Чугунова получается! - наклонившись к соседу, прошептал Федя Михеев. - Я сначала даже не узнал его. Голос и тот изменил. Узнать Ваню было действительно трудно. Из круглолицего и румяного он стал худощавым и бледным, из подвижного и бойкого - пугливым и сонным. А походка? Да разве Ваня ходил когда-нибудь так смешно и вместе с тем жалко? Он даже голову втянул в плечи, точно каждую секунду ждал, что его наградят увесистым подзатыльником. Но вот Тишка получил от Подхалюзина распоряжение сбегать в лавочку и ушёл со сцены. Зрители проводили его сочувственными взглядами. Кроме этой маленькой сценки со словами, у Вани был ещё только один выход. Тишка должен был унести со сцены кушанье, которое остаётся после угощения стряпчего. Ване очень хотелось сыграть что-нибудь и в этой сцене. Но что можно было сделать в выходе без слов? Как ни ломал себе Ваня голову, придумать ничего не мог. Эти мысли не оставляли его и сейчас, когда он стоял за кулисами и дожидался своего выхода. Ваня представил себе, что это не он, Ваня, а голодный Тишка смотрит в приоткрытую дверь на стряпчего, который нехотя ковыряет вилкой в поданном ему кушанье. Ваня подумал: «Наверное, утром Тишка зашёл в кухню, надеясь получить от кухарки какую-нибудь подачку. Но кухарка была не в духе и прогнала его. А в кухне так вкусно пахло щами и пирогом с мясом». - Был бы на месте этого стряпчего Тишка, всё бы без разбора съел, - чуть слышно произнёс Ваня. И вдруг он понял, как ему надо сыграть этот выход. Ни секунды не раздумывая, он раньше времени вышел на сцену и, встав у дверей, словно маленький, проголодавшийся зверёк, уставился на жующего стряпчего. - Хоть бы оставил что… - Проговорил он одними губами. Как только гость и хозяин ушли, Ваня, прежде чем унести посуду, схватил остатки пирога и стал поспешно глотать куски, прятать их за пазуху. Всё это получалось у Вани так естественно и правдиво, что зрители, не выдержав, дружно захлопали. Спектакль понравился всем. Зрители даже простили Подхалюзину, что он два раза забывал текст и умоляюще смотрел за кулисы. - Он и на уроках так же отвечает, - пошутил кто-то. После того, как занавес опустился в последний раз, многие бросились за кулисы поздравлять артистов. - А где Тишка? - Кто Тишку играл? - интересовались ребята. - Совсем как настоящий! А Ваня сидел тут же и радовался, что никто из зрителей не узнаёт его!
|
