Дипломный проект, 2013, № 3 

Срочно в номер

Тернистый путь исправления

© Максим Солопов, «Газета.Ru» 02 ноября 2012 г.

Искать логику в приговоре Тверского суда по делу Александры Лотковой не стоит. В четверг потратил на это целый день — так и не понял, кому будет польза от того, что 21-летняя студентка не закончит «Плешку», а уедет шить варежки в Мордовию.

В этой истории однозначно разочаруются желающие найти любителей лезгинки, палящих в воздух из окон Porsche Cayenne. В ней даже нет чемпиона мира, который бы ежедневно тренировался «безнаказанно убивать русских людей» одним ударом, а потом «лгал» бы в суде, что это не так. Вместе с Ибрагимом Курбановым пулю в легкое получил его приятель Иван Белоусов. В одной компании с ними был и свидетель Иван Ермошкин. Они не спустились с гор, а выросли на севере Москвы. Понаехали в ЦАО.

Назвали бы родители своего сына не Ибрагим, а Руслан, и Курбанов, при желании, легко бы вписался в толпу негодующей околофутбольной общественности на Манежной площади в 2011 году. Москвичей с неславянскими фамилиями среди фанатов достаточно.

Не вдаваясь в подробности, кто первым начал и что применял, открою секрет: ножи и травматы в Москве с собой носят не только молодые люди в шапочках с надписью «вайнах». По эскалатору одновременно с Ибрагимом и двумя Иванами спускались точно такие же парни — друзья Лотковой. Посмотрев видео инцидента, можно убедиться, что внешне обе компании не отличались друг от друга, в одежде преобладал спортивный стиль. У одного из знакомых Лотковой на поясе от сумки поверх спортивных штанов висел туристический топорик. Еще раз: спускались они не с гор, а из вестибюля станции московского метрополитена.

Немного алкоголя, желание размяться, незнакомые лица и расстояние всего в несколько ступеней. Почему бы не выяснить, кто заслужил право носить спортштаны, а кто позер? Если исключить риск быть продырявленным ножом или пулей, такие состязания, наверное, только закаляют никому, кроме себя, не нужную городскую молодежь. Для успеха в родной стране навыки уличной драки — хороший плюс. Беда в том, что в таких ситуациях, как правило, некогда объяснять, бьют тебя за приверженность другому футбольному клубу или ты втянут в уличное противостояние антифашистов и неонацистов, будет драка «на чистых руках», с пустыми бутылками и кастетами или самое время пустить в ход ножи и пистолеты.

Молодые ребята в спортштанах, конечно, быстрее постовых полицейских соображают кто есть кто, но система распознавания свой/чужой не всегда срабатывает. «Они такие же, как и мы, только рожи незнакомые», — предлагал товарищам по банде метод вычисления оппонентов герой фильма Егора Кончаловского «Антикиллер». Этот механизм в уличных разборках работал всегда.

Правильно ли оценила ситуацию Лоткова, открыв стрельбу? На этот случай у оперов в Тверском ОВД рядом с портретом Пабло Эскобара на видном месте когда-то висел остроумный плакат: «Стреляй первым — лучше сидеть в тюрьме, чем лежать в морге». Утверждение небесспорное, но заставляет задуматься.

Тем не менее это история не о том, кто начал драку, и не о том, когда можно стрелять, а о тех, кто помешал все уладить, — о российском следствии, прокурорах и судах.

Для многих молодых людей страшнее пули и ножа другой риск — риск попасть в ментовку.

Если машина закрутится, договориться без приличных сумм и связей почти невозможно. Главную проблему в деле Лотковой с точки зрения масс сформулировал за чашкой чая мой знакомый: «Почему пацаны мусорнулись?..» В 18 лет у него у самого было несколько ножевых ранений в грудь, задеты легкие. Давать показания тогда он отказался — сказал, что ничего не помнит. Не хотел связываться.

В 2008 году я наблюдал, как суд отправил его 20-летнего друга в лагерь на пять лет за хищение пресловутых спортштанов марки Adidas стоимостью 900 рублей. Обвинение было в разбое: попавшись, преступник попытался убежать и вырваться из рук охранников. Острой необходимости в штанах не было. Парень работал с 14 лет и вполне обеспечивал себя сам, но не всегда считал нужным платить в крупных ТЦ. От его действий никто не пострадал: штаны в итоге остались на месте. За приличные деньги был нанят адвокат, охранники не имели никаких претензий, мать плакала, а следователь разводил руками: «Понимаю, но поделать ничего не могу: закон есть закон». За пять лет никто по ту сторону решетки особо не удивлялся, если узнавал историю «разбойного нападения»: штатная ситуация.

В желании решать проблемы без полиции и речи нет о блатной романтике: этого добра мой собеседник насмотрелся. Дело в понимании: тюрьма, зона, лагерь — всего этого нужно избежать любой ценой. Лучше заставить человека платить деньги, избить его в ответ, наконец, но не связываться с полицией.

В истории Лотковой избежать вмешательства полиции хотели все – и, как выяснилось, небезосновательно.

Встреча в больнице двух компаний, наличие общих знакомых — все шло к мирному исходу, но врачи уже отправили телефонограмму в полицию о госпитализации пациентов с пулевыми ранениями. Таков порядок. После этого избежать возбуждения дела по факту почти невозможно. Но вместо интересов справедливости у нашего следствия другие задачи — направить дело в суд: это критерий оценки их работы. Раскрыть дело по тяжкой статье, где никого не надо искать, — это то, что надо. А потом судья никуда не денется, так принято. В Московской области, например, в 2012 году из 18 000 приговоров только 17 оправдательных.

Смущает нерусская фамилия следователя и прокурора? А судей ничто не смущает — это отлично знают таджики и узбеки, которыми они через Тверской суд каждый день наполняют Бутырскую тюрьму.

Каждый день по всей России следователи, судьи и прокуроры вслух или про себя произносят фразу «ничего не могу поделать». И это ложь: каждый из них может изменить судьбу человека — пусть даже ценой большого количества проблем от начальства. Но системой востребованы другие люди. Остается пожелать, чтобы хотя бы шум вокруг этой истории заставил пошевелить мозгами коллегию Мосгорсуда во время рассмотрения кассации: девочка вернется, окончит университет, а не будет через пару месяцев мерзнуть в столыпинском вагоне, справляя нужду в ведро по пути к месту своего «исправления». Молодежь в спорткостюмах продолжит избегать родного государства и его служителей в серой форме. Может, и действительно проблем будет меньше.

Нет времени объяснять

©Вадим Левенталь

Мы живем в информационную эпоху, но с тем же успехом ее можно назвать и дезинформационной: понять, что на самом деле произошло 26 мая на ст.м. «Цветной бульвар», решительно невозможно. Версии, свидетельства, взаимные обвинения — что там правда, а что нет?

На одном сайте пишут, что подрались «фа» и «антифа». На другом — что у участников конфликта были общие знакомые. На третьем — что Лоткова активная «белоленточница». На одном — что те, в кого она стреляла, были кавказцами, на другом — что там был один татарин и двое русских. Одни пишут про русскую героиню, другие говорят — еврейка. Я понимаю, что по большому счету все это не важно, мне просто хочется обратить внимание на то, что если ничего непонятно даже тут, то что уж говорить о вещах, действительно имеющих значение?

Были ли компании пьяны? Как начался конфликт? Был ли там молодой человек Лотковой или случайные ребята, с которыми она познакомилась в тот же день? Когда и где Лоткову задержали? Пыталась ли Лоткова спрятать пистолет? Зачем гулять по центру Москвы с топориком, хоть бы и туристическим? Был ли нож? Правда ли про порезы? Сколько было выстрелов?

На каждый из этих и других вопросов в Сети можно найти взаимоисключающие ответы. Версии обеих сторон оставляют непроясненной кучу моментов. Пытаясь найти хоть что-то, не подлежащее сомнению, я вижу только одно: с одной стороны, Александра Лоткова — человек с грамотной, правильно поставленной речью, и с другой — Иван Белоусов — человек с очень серьезными проблемами в области орфографии и пунктуации.

Для меня как для филолога это важно. Я знаю, что умение правильно говорить связано с умением правильно писать, а они вместе — с мышлением как таковым.  Кроме того, на фотографиях я вижу симпатичную интеллигентную девушку. Разумеется, при прочих равных (а прочие действительно равные: толком ничего непонятно, обе версии, и «за», и «против», выглядят правдоподобно и в то же время в обеих есть пробелы) симпатии склоняются в пользу интеллигентной грамотной девушки.

Не только мои симпатии: Сеть полна филиппик в адрес неправедного суда, призывов спасти невиновную и фотографий осужденной с подписями вроде «три года за самооборону». Разумеется, сама массовость поддержки также располагает в пользу Лотковой — чисто эмоционально.

В этот момент, однако, я делаю над собой усилие, я напоминаю себе, что интеллигентность не доказательство невиновности. Я вспоминаю историю Алексея Кабанова. Я ни в коем случае не сравниваю сами происшествия, тем более что вина Лотковой все же не вполне очевидна, но можно сравнить реакцию публики. Лейтмотив тогдашних реплик в Сети — «не могу поверить». Действительно, трудно было поверить. Интеллигентный, известный всей Москве человек — и такое. Не может быть.

Нечто похожее происходит и сейчас. Есть ощущение,  в сущности иррациональное, что юная красавица, тоненькая блондинка, студентка юридического факультета, интеллигентная и грамотная девушка виновата быть не может. И именно это ощущение — поскольку все остальное темно — заставляет тысячи человек «лайкать» и «расшаривать» филиппики, призывы и фотографии.

Но если все же отвлечься от эмоций? Простая логика говорит нам, что, если в версиях обеих сторон есть пробелы, это скорее всего значит, что у обеих сторон рыльце в пушку. Что, однако, не означает автоматически, что три года колонии — необходимое наказание; вполне возможно, что достаточно было бы условного срока, причем даже в том случае, если никакого ножа у потерпевшего не было.

Разумные юристы говорят, что вместо 111 ст. УК («Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью») защите нужно было настаивать на 114 ст. («Причинение… вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны»), правда, Лотковой для этого пришлось бы частично признать свою вину. Зато даже максимальное наказание по этой статье — год лишения свободы, а не восемь. А реально приговор скорее всего ограничился бы условным сроком.

Я не юрист, поэтому мне, возможно, несколько наивно, кажется, что в ситуации «оба хороши» разумная Марьиванна поставит в угол обоих драчунов — особенно тогда, когда каждый кричит про другого, что он «первый начал».

Но на пространствах Сети голос разума тонет в эмоциях: «наша», умница, красавица — нет времени объяснять, ставь скорее «лайк».

В оглавление номера