«Контрольный листок»: образование, культура, общество

Коренные изменения в государственно-политическом и социально-экономическом устройстве страны в 1990 годы вновь пробудили студенческое движение к жизни. Так, осенью 1997 года против реформы системы образования выступили студенты Воронежа, Екатеринбурга, Иркутска, Новосибирска, Оренбурга, Ульяновска и Челябинска. Выступления продолжились зимой и следующей весной [7, с. 138—139]. Есть основания считать, что второй период российского студенческого протестного движения себя еще далеко не исчерпал.

В начале XX века студенческое протестное движение привлекло к себе пристальное внимание ученых, общественных и государственных органов. Поскольку в этот период большинство социальных мыслителей, интересовавшихся студенческим движением, симпатизировали ему и занимали левые позиции, автор статьи уделил особое внимание мемуарам А.И. Спиридовича. Ведь его как жандармского генерала, искреннего борца с инакомыслием, просто нельзя заподозрить в ангажированности идеями радикальной оппозиции.

В 1861 году, в ходе проведения своих либеральных реформ, Александр II даровал долгожданные вольности университетам. Однако уже его сын, император Александр III, а затем и внук, император Николай II, упразднили многие из них. Так, в 1884 году был принят новый университетский устав. Этот устав:

«Невозможный режим установился по отношению к студенчеству с середины 1880-х гг. и отравлял жизнь самым инертным, самым отсталым элементам студенчества». Тем не менее недовольство зрело довольно долго, чтобы охватить инертную студенческую массу [8, с. 262].

Первыми выступили студенты Московского и Петербургского университетов в 1887 году. Их протест был направлен против хамства университетских инспекторов. Попытки студентов обоих вузов вступить в диалог с университетской администрацией завершились ее вмешательством: высылкой студентов и разгоном студенческих собраний [3; 8, с. 263].

— случайный характер. Есть вопиющая несправедливость — есть и реакция со стороны студентов, ну а на будничную несправедливость никакой реакции нет. Подавляющее большинство студентов не хотели бороться против несправедливостей общественного устройства;

— кратковременность. Не опираясь на стратегию и тактику, студенческая протестная мобилизация быстро иссякала сама или сходила на нет под прессингом университетской администрации и государственных властей;

— разрозненность. Не опираясь на стратегию и тактику, студенческая протестная мобилизация редко распространялась за пределы узких групп, еще реже — за пределы факультетов и курсов и ни разу — за пределы данного учебного заведения.

А.И. Спиридович подтверждает: «все эти студенческие беспорядки <...> являлись отражением политического настроения некоторых слоев общества, но о них все-таки говорили тогда, что они носили не политический, а академический характер». [6, с. 82]

Следствие локальности студенческого движения 1887—1889 годов — его безрезультатность, которая быстро остудила большинство его участников. Но некоторые из них все же задумались о причинах безрезультатности своих протестов и пришли к выводу, что главная причина — отсутствие солидарности студенчества внутри учебных заведений и между ними.

В 1890—1895 годах студенческие землячества, хотя и находились на полулегальном положении, быстро выросли вокруг большинства российских университетов; учредили кассы взаимопомощи и библиотеки; наконец, они объединились в союзы землячеств и учредили свой высший орган — совет союзов. Желая сохранить достигнутое, руководители землячеств постепенно отбросили свою некогда главную цель — сплотить студенчество для борьбы за гражданские права. Они оказались посредниками между разбуженной студенческой массой и университетской администрацией и представителями властей. Надеясь укрепить свое положение, они многократно умиротворяли стихийные студенческие выступления и за это призывали власти к уступкам, прежде всего к признанию совета союзов. Но сколь ни были неприятны представителям власти отдельные студенческие выступления, гораздо неприятнее им была разветвленная и авторитетная студенческая организация.

А.И. Спиридович пишет: «Мы знали смутно, что жандармы борются с теми, кто бунтует студентов, крестьян, рабочих, вообще, как считали мы, социалистами. Эти последние, в глазах многих из нас, отождествлялись со студентами и казались нам революционерами» [6, с. 27].

29 июля 1899 года министр народного просвещения Н.П. Боголепов издал «Временные правила об отбывании воинской повинности воспитанниками учебных заведений, удаляемыми из сих заведений за учинение скопом беспорядков». Интеллигенция увидела в них воскрешение режима Николая I, не случайно прозывавшегося Палкиным. А генерал А.И. Спиридович усмотрел в их введении не излишнюю жесткость, а крупную политическую ошибку. Вот как он рассказывает о непосредственном поводе введения пресловутых правил: «Во время годичного акта в Петербургском университете студенты, недовольные ректором Сергеевичем за сделанное им предупреждение о ненарушении уличного порядка, освистали его. После акта, при выходе из университета, у студентов произошло столкновение с полицией, во время которого толпа была рассеяна с применением нагаек. Студенты объявили забастовку, которая и перекинулась на все другие высшие учебные заведения столицы, а затем и по другим городам» [6, с. 82]. Однако ни интеллигенция, ни даже А.И. Спиридович не ожидали скорого их применения.

Уже в 1900 году 183 киевских студентов согласно «Временным правилам.» отправились тянуть солдатскую лямку. Интеллигенция была шокирована расправой, а студенчество, особенно руководство совета союзов, напугано. А.И. Спиридович интерпретирует первый случай сдачи сутдентов в солдаты по-другому: «В армию вливали самых недисциплинированных, распропагандированных молодых людей. Там они в большинстве случаев сразу же попадали в привилегированное положение, что меньше всего походило на отбывание наказания, которое выдумало для них правительство» [6, с. 82].

Руководство совета союзов не успевало за инициативами университетских студенческих союзов, которые быстро оправились от шока. Уже в конце 1899 года по Киевскому, Московскому, Петербургскому университетам гуляли нелегальные листовки, зовущие ответить на ужесточение репрессий усилением сопротивления [5].

В феврале 1901 года Петр Карпович смертельно ранил ненавистного большинству студентов министра народного просвещения Боголепова. Сам он поступил в 1895 году в Московский университет, откуда через год был исключен за участие в студенческом движении, продолжил учебу в Берлине, но царские репрессии против студенчества побудили его вернуться и совершить эту крайнюю акцию.

В марте 1901 года в столице городовые и казаки во главе с градоначальником генералом Н. Клейгельсом жестоко разогнали мирную студенческую манифестацию. Легальная пресса умолчала об инциденте, нелегальная со слов очевидцев сообщала о семи убитых [4].

После этого инцидента противостояние, накалявшееся годами, вспыхнуло по всей стране. Студенческие выступления ширились день ото дня и неизменно встречали жестокий отпор [5]. Царское правительство отменило осенний семестр и закрыло университеты, но студенческое протестное движение вылилось на улицы. Когда зимой 1902 года власти открыли университеты, движение многократно усилилось. Но эта форма студенческого движения — наиболее яркая — несла меньшую угрозу царскому режиму, чем другая — менее заметная.

Студенты быстро поняли бесперспективность собственно студенческих выступлений. Поэтому, во-первых, они вливались в марксистские кружки. А.И. Спиридович подтверждает: «Увлечение марксизмом было в то время повальною болезнью русской интеллигенции. Профессура, пресса, молодежь — все поклонялось модному богу — Марксу» [6, с. 68]. Во-вторых, студенты шли к рабочим и к крестьянам. Накануне очередной студенческой акции «Искра» требовала: «Студент шел на помощь рабочему — рабочий должен прийти на помощь студенту». И рабочие с готовностью откликались. Так, костромские рабочие после студенческих беспорядков писали в газету: «И отчего это студенты к нам, рабочим, не обратятся? Мы бы их поддержали» [8, с. 205].

А.И. Спиридович так подводит промежуточный итог первому периоду студенческого протестного движения: «Студенческие беспорядки 1899—1901 годов послужили началом того общественного движения, которое, нарастая, затем постепенно захватывало все новые и новые слои населения, слилось с революционными и вылилось в первую, 1905 года, революцию, принесшую России хотя и несовершенную, но все-таки конституцию» [6, с. 82].

28 февраля 2007 года студенты социологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова создали OD-Group (многозначительная аббревиатура OD обозначает не более чем «особый день») и объявили об этом на своем сайте. Они и сочувствующие им студенты из других высших учебных заведений раздали студентам и преподавателям МГУ информационные бюллетени, в которых изложены проблемы социологического факультета и призыв присоединиться к OD-Group, а также предложили подписать обращения к декану с просьбой решить изложенные проблемы.

Повысить качество обучения на факультете: заменить преподавание в форме зачитывания избранных учебников преподаванием по признанным в науке первоисточникам; создать условия для привлечения к преподаванию на факультете компетентных и современных специалистов из России и из-за границы; обеспечить для студентов равные возможности общения с крупными специалистами, а также стажировки за рубежом; прекратить организационное и финансовое давление на преподавателей факультета.

Улучшить бытовые условия обучения на факультете: открыть столовую, доступную для студентов и преподавателей по ценам и по расположению; убрать турникеты, препятствующие свободному доступу студентов МГУ на любые факультеты (в соответствии с уставом МГУ); удалить грубую охрану. Это главные требования OD-Group.

Другие требования либо уточняли главные, либо появлялись в результате действий (как правило, репрессивных) факультетской администрации и представителей государственных органов власти. Вот примеры таких требований: распустить сервильный студенческий союз, студенческий комитет, студенческую комиссию и провести открытые выборы представителей студентов в администрации факультета; организовать публичную равноправную встречу администрации факультета и вуза и всех заинтересованных студентов; восстановить необоснованно отчисленных студентов — участников и сторонников OD-Group.

Первые шаги OD-Group вызвали немедленную реакцию. Вот как реагировала администрация социологического факультета МГУ. Ее представители попытались собрать подписи студентов против закрытия кафе и открытия более дешевого и пригрозили им отчислением в случае их причастности к OD-Group. А «ученый совет факультета. рассмотрел и обсудил сообщение декана профессора В.И. Добренькова о ситуации, сложившейся в связи с несанкционированными акциями так называемой инициативной ОД группы. и выброс в Интернет непроверенных, подчас откровенно ложных, провокационных по своему характеру, информационных материалов, основанных на слухах, домыслах, ставящих своей целью ввести в заблуждение всех».

Что касается студсовета, студкомиссии и студкомитета, то они написали письмо-обращение к ректору с требованием «принять решительные меры для установления организаторов акции и пресечения никем не санкционированных актов со стороны не имеющих никакого отношения к факультету лиц» [10]. А преподаватели социологического факультета МГУ, по свидетельству сайта OD-Group, выражали свое отношение к происходящему следующим образом: «Мы все боимся увольнений, так как если выступим открыто, нас обязательно уволят под пред-логом мониторинга качества образования, что практикуется в последнее время. А многим из нас надо кормить семьи, многие из нас почти пенсионного возраста и — уходить некуда. Простите, что не можем открыто поддержать, но мы с вами».

Примечательна реакция известных российских и иностранных социологов и социологических объединений. OD-Group в разных формах поддержали А.Т. Бикбов, Т.И. Заславская, А.Г. Здравомыслов, Е.И. Кукушкина, Г.А.Сатаров, В.А. Ядов, Луи Пэнто (Louis Pinto), Мишель Вивьорка (Michel Wieviorka) и другие, а также и некоторые организации, включая Центр независимых социологических исследований (Санкт-Петербург), Санкт-Петербургскую ассоциацию социологов, Американскую социологическую ассоциацию.

Акцию OD-Group осветили десятки интернет-ресурсов и радиостанций, она нашла отражение в прессе. Наконец OD-Group в разных формах поддержали преподаватели, профессора и руководители подразделений российских и иностранных вузов, общественные деятели и просто неравнодушные люди. В течение полутора лет OD-Group провела множество злободневных по содержанию и остроумных по форме акций, несколько встреч с администрацией факультета и вуза. Комиссия МГУ проверила деятельность администрации социологического факультета, ректор университета В.А. Садовничий подписал приказы, отменяющие многие неправомерные действия администрации социологического факультета. Деятельность администрации социологического факультета разбирала Общественная палата.

С конца XIX века социология накопила обширные знания о протестном общественном движении, оформившиеся в новую дисциплину: социологию общественного движения. Однако до настоящего времени единой концепции общественного движения не разработано. В западной ветви социологии конкурируют пять социологических концепций [2; 9]. Российские социальные мыслители и деятели конца XIX — начала XX веков также изучали многие социальные явления, непосредственно связанные с процессами, характерными для общественного движения [1; 9]. Но все-таки ни одно из этих теоретических построений не является полноценной концепцией общественного движения.

Поскольку концептуализация общественного движения необходима, чтобы выявить его факторы, автор статьи изучил существующие теоретические представления об общественных движениях и попытался соединить общие и комплиментарные компоненты этих концепций в одну.

В рамках разработанной концепции общественного движения автор статьи построил следующую систему его факторов. Это протестная установка многих носителей некой социальной проблемы (1); лидер (2); переориентация многих коллективов со своих исходных целей на протестную (3); инструментальная идеология, т.е. такая идеология, которая доступно, привлекательно и реалистично представляет носителям данной социальной проблемы новую систему ценностей, целей и норм, осуществление кото-рых устранит эту проблему (4); эффективная структура, т.е. такая структура, которая, успешно развивает идеологию своей организации и всего движения, распространяет ее среди носителей данной социальной проблемы и организует их на решение этой проблемы (5); материальный и информационный ресурсы (6).

Социально-политический контекст студенческого протестного движения с конца XIX — начала XX веков существенно изменился. Смягчились политический и университетский режимы, сократились возможности чиновничьего произвола в отношении студентов. И тем не менее автор статьи призывает не проглядеть за этими количественными изменениями две качественные константы. Частная — сугубо академические требования студентов встречают удивительно неконструктивную и грубую реакцию чиновников. Общая — система факторов студенческого протестного движения существенно не изменилась и продолжает действовать.