Художественный раздел: дайте прочитать детям
Разбитая чаша
© Евгений Ларин
Давным-давно на свете жил
Один жестокий хан,
И за жестокость заслужил
Он прозвище Тиран.
В его дворце - ковры, сафьян
Да злато-серебро.
Во всех державах грабил хан
Бесценное добро.
Но драгоценнее всего,
Как голубой рассвет,
Хранилась чаша у него,
Что краше в мире нет...
Однажды хан врагов разбил
Жестоко, как всегда,
Чужие земли захватил,
Разрушил города.
Немало войска потерял,
Чтоб в битвах победить.
И, возвратившись, приказал
О славе протрубить.
И затрубили трубачи
У ханского крыльца,
Да так, что в стенах кирпичи
Шатнулись у дворца.
А голубая чаша вмиг
Упала на паркет,
И разлетелись черепки,
Как пригоршня монет...
Три дня свирепый хан молчал,
Был с горя нездоров,
А на четвёртый день призвал
Известных гончаров.
Как глянул, так сильней огня
Обжёг, а гончары
Упали, головы склоня,
На пышные ковры.
- Ну вот что,- сжавши желваки,
Угрюмо хан сказал
И на осколки-черепки
Рукою указал. -
Я вам даю всего три дня,
И вы за этот срок
Склеите чашу, чтобы я
Заметить шва не мог.
А кто веленья моего
Ослушается? Ну?..
Повешу всех до одного
И глазом не моргну...
Собрав осколки, мастера
Пришли в гончарный ряд.
- От хана, брат, не жди добра,-
Вздыхая, говорят.
И что ни вздох,
Все только «ох!»,
За каждым словом «ах!».
- О-ох, чтобы ты, мучитель, сдо-ох!
- А-ах, помоги, Аллах!
Гадали, думали всю ночь,
И кто-то наконец
Сказал, что сможет им помочь
Усман-ага слепец.
Усман-ага? Кто не слыхал
Об этом старике.
Известный мастер проживал
В далёком кишлаке.
Его кувшины и горшки,
Как стеклышко, тонки,
Как медь, звонки,
Как пух, легки
И, как гранит, крепки.
Их покупают нарасхват,
Везут во все концы
Послы из царств и государств,
Заморские купцы.
Кто приобрёл кувшин такой
Доволен будет век.
В кувшине этом даже в зной
Вода что горный снег...
Свернула ночь свои шатры,
И рано поутру
Толпой явились гончары
К Усману-гончару.
- Салам, отец!
- Салам, сынки.
- Усман-ага, салам! -
И в узелочке черепки
Кладут к его ногам.
- Усман-ага, не откажись,
Речь не о пустяке.
И наша смерть,
И наша жизнь
Вот в этом узелке...
Старик тот узел развязал,
Взглянул на черепки -
И головою покачал:
- Нет, не склеить, сынки...
- Ну что ж, - вздохнули мастера, -
Теперь надежды нет.
- Но нет и худа без добра,-
В ответ заметил дед. -
Раз чаша жизни на весы
Поставлена у вас,
То чур не вешайте носы,
Пока не пробил час.
Трёхдневный срок, конечно, мал.
Так дело не пойдёт.
Просите хана, чтобы дал
Он ровно целый год.
За этот срок я для людей
Не пожалею сил.
Не допущу, чтобы злодей
Невинных погубил...
Проходит двести,
Триста дней.
Кончается и год.
У гончаров в душе больней,
В дугу их горе гнёт.
Подходит срок, а деда нет.
Промчались дни, как сон.
Куда же делся мастер-дед?
Склеил ли чашу он?
О, чаша, чаша, чья рука
Твой образ создала?
О сколько слез ты за века
Невинных пролила!
О если б слышал плач и стон
Тот, кто тебя творил,
Тебя без жалости бы он
Тогда ещё разбил...
Вот день последний настаёт.
На хане нет лица.
Он созывает весь народ
На площадь у дворца.
Вокруг и стон, и вопль, и плач,
Но непреклонен хан.
- Казни ослушников, палач!..
И грянул барабан...
И вдруг подъехал дед-гончар
На дряхлом ишаке,
А рядом с дедом - внук Джафар
С большим узлом в руке.
И каждый сразу разглядел,
Что за год мастер-дед
Намного больше постарел,
Чем за сто долгих лет.
Он к обречённым сделал шаг
И руки всем пожал,
И подаёт Джафару знак,
Чтоб узел развязал.
Столпились все вокруг него,
И дружно грянул возглас: «О-оо!...
А кто-то в руки блюдо взял,
Протиснулся вперёд
И обходить тихонько стал
Взволнованный народ.
Бросали в блюдо кто что мог:
Кто серьги, кто халат,
Кто медяки, кто кошелёк,
Кто благодарный взгляд.
Но мудрый мастер возразил:
- Я без даров богат.
Я чашу людям возвратил,
Отцов-кормильцев защитил,
И мне не надо никаких
Подарков и наград...
Он шёл сквозь строй счастливых глаз
И слышал вслед слова:
- Не посвятишь ли, дед, и нас
Ты в тайну мастерства?
- В моей работе тайны нет,-
Вздохнул он тяжело,-
Люблю я с самых малых лет
Родное ремесло.
А тут и весь секрет, сынки:
Ладони всё творят.
Ведь обжигают-то горшки
Не боги, говорят...