Заказчики подчас считают, что знают тему лучше исполнителей, хотя сам факт заказа работы – доказательство обратного. Тем не менее, получив работу, представляющую завершённое произведение, они начинают вносить в неё самовольно несанкционированные правки.
Я очень хорошо помню из своей практики «антипрецедент Ольги Мельниковой» (осень 2011), заказавшей доработку дипломной работы по бухгалтерскому учёту в торговле, при этом она постоянно вносила правки сама, и не просто, а такие, что будь это сама торговая организация, а не описание таковой в работе, то названную Ольгу Мельникову могли бы привлечь к материальной ответственности за недостачи. Или «антипрецедент Даниила Куропова» (конец зимы 2012), когда заказчик, получив работу по семейному праву, внёс много самовольных правок, и именно к ним и относились замечания преподавателя.
Но в силу сложившегося мнения, искусно и искусственно поданного как «общественное», все эти претензии предъявляются исполнителям, от воли которых в данном случае ничего не зависело, следовательно – ответственность исполнителей исключена.
Искажения работ бывают двух видов:
1. самовольные правки совершаются исключительно студентами. Причём делается это так, что мне вспоминается случай с известным футбольным и хоккейным судьёй В. М. Моргуновым, который, будучи профессиональным гравёром, ежегодно наносил на Кубок СССР название футбольной команды, выигравшей трофей. Но однажды какой-то нетерпеливый болельщик из Донецка самовольно выгравировал на призе название «Шахтёр» - так крупно и бездарно, что Моргунов после этого прекратил увековечивать победителей этого турнира. Видя, что делают с моими (и не только моими) работами заказчики, так и хочется назвать их – «Рукосуи! Кто просил?!»
2. самовольные правки текста совершаются с участием преподавателей – от давления на студентов и принуждения к правкам до прямого вмешательства преподавателей, причём к научному руководителю иногда присоединяются ещё заведующий кафедрой и дежурный консультант. Среди самых известных «рукосуев»-преподавателей, повстречавшихся мне в 2016 году, - «ударная тройка» из бывшего СПб ГУСЭ: М.И. Дмитриенко (из названых выше ролей - заведующий кафедрой ТиЭПТ), А.К. Алиева (роль - научный руководитель) и О.С. Зыбин (роль - консультант).
От обычных замечаний к работам такие несанкционированные правки отличаются тем, что исполнитель получает документ уже с изменениями, а не требования их внести. При этом вред таких правок несомненный - от сбивания настроек оформления (нет автоформата, смещены поля, неоднородный шрифт) до появления грубых ошибок: например, в моей практике в одном из недавних по времени случаев с несанкционированными правками основоположник отечественной педагогики К.Д. Ушинский (1823-1870) был причислен к … «русским учёным XX века»! С этим может соперничать только одно из «перестараний»: когда в 1990 году всё же был переведён с немецкого сборник партий Петербургского шахматного турнира 1914 года, изданный З. Таррашем вскоре после окончания соревнования, то оказалось, что - усилиями переводчиков - турнир проходил … в Ленинграде!
Но исполнителю это и подобное этому не смешно. Восстанавливать работу после таких самовольных правок – худшая из корректировок. А ведь так и хочется сказать: «Могли исправить текст – исправляйте и дальше сами!»
Исполнителям надлежит осознать, что самовольные правки могут – и должны – стать основанием отказа в корректировках. И прецедент такой исполнительской практики уже есть.