Остров Горн, 2015, № 9

Страницы истории 

Становление и эволюция иерархизированных террористических сетей на примере итальянских «Красных бригад»

 © Е. С. Алексеенкова

Хотя концепт «социальной сети» довольно активно и успешно используется при изучении террористических организаций [см., напр. Bourgeois, Friedkin 2001; Arquilla, Ronfeldt 2001; Latora, Marchiori 2002; Galam, Mauger 2003], проблема становления террористических сетей, их институционализации и организационно-структурной эволюции пока не получила адекватного теоретического осмысления. В настоящей статье предпринята попытка хотя бы частично заполнить этот пробел путем построения теоретической модели возникновения и развития тайных террористических сообществ. В основу данной модели лег опыт одной из наиболее известных террористических организаций Западной Европы второй половины XX в. - итальянских «Красных бригад» (КБ).

Методологической базой исследования послужили разработанная В.М.Сергеевым и Н.И.Бирюковым типология социальных онтологий [Biryukov, Sergeev 1997], модель взаимоотношений социальных сетей и иерархий В.М.Сергеева и А.С.Кузьмина [Кузьмин, Сергеев 2002/2003], а также «железный закон олигархии» Р.Михельса [Michels 1968].

Условия возникновения тайных сообществ сетевого типа

Прежде чем приступать к анализу сетевых террористических сообществ, необходимо дать краткую характеристику самого феномена социальных сетей.

Социальная сеть - это «форма спонтанного порядка, который возникает в результате действий децентрализованных агентов, а не создается какой- либо централизованной властью. Чтобы сети действительно были способны преуспеть в создании порядка, они неизбежно должны зависеть от неформальных норм, занимающих место формальной организации, - другими словами, от социального капитала» [Фукуяма 2003: 270]. В отличие от иерархии как «социальной пирамиды, взаимоположение субъектов которой обусловлено некой четкой логикой» [Сергеев, Сергеев 2003: 7], социальная сеть строится на: (а) неформальных внутренних связях, (б) отношениях доверия и (в) общности онтологии и системы ценностей.

Сетевые образования бывают легальными, полулегальными и нелегальными. При объяснении причин появления последних весьма продуктивной представляется категория «серой зоны», рассмотренная В.М.Сергеевым в работе «The Wild East» [Sergeev 1996].

В.М.Сергеев выделяет три вида законности: традицию, закон как социальный инструмент и административные правила . Сферу социальных явлений, «одобряемых» всеми тремя видами закона, он определяет как «белую зону»; сферу социальных явлений, «осуждаемых» или запрещаемых ими, - как «черную»; а сферу явлений, которые неодинаково оцениваются разными видами закона, - как «серую». Степень легитимности функционирующих в «серой зоне» акторов варьируется в зависимости от комбинации видов закона, «оценивающих» данного актора и его деятельность [Sergeev 1998]. Разрастание этой зоны, свидетельствующее о неопределенности или отсутствии согласия относительно того или иного явления, указывает на наличие раскола в обществе на институциональном, ценностном и/или онтологическом уровне.

Именно существование «серых» зон делает возможным возникновение тайных сообществ - сетевых структур, онтологически, ценностно и институционально оппозиционных государственной иерархии. Специфика данных структур заключается в том, что, будучи нелегитимными с точки зрения официальной иерархии и официального закона, они обладают определенной мерой легитимности в глазах части населения (причем непременно меньшей части, поскольку в противном случае происходит замена действующей иерархии сетевой структурой, которая, в свою очередь, перестает быть тайным сообществом). Иначе говоря, на них переносится доля легитимности, которую по тем или иным причинам утратила официальная иерархия.

Превращению сетевых структур в тайные сообществ способствует доминирование в официальной иерархии дуалистической онтологии. При плюралистической онтологии, предполагающей вариативность истины, нет необходимости в конспирации. Последняя становятся обязательным условием выживания неформальной оппозиционной структуры лишь в условиях характерной для дуалистической онтологии монополии официальной иерархии на истину.

Важным стимулом к созданию тайных (как и любых других) сетевых сообществ выступает низкая вертикальная мобильность в рамках государственной иерархии. Отсутствие доступа к власти заставляет активных членов общества, желающих в этом обществе что-либо изменить, создавать неформальные структуры, параллельные официальным, но оппозиционные по отношению к ним.Таким образом, тайные сетевые сообщества возникают в условиях:

отсутствия онтологической, ценностной и институциональной интеграции социума и, как следствие, образования «серых» зон;

делегитимации официальной государственной иерархии;

преобладания дуалистического типа онтологии (не только внутри официальной иерархии, но и в среде оппозиции);

низкой вертикальной мобильности в рамках господствующей иерархии;

наличия в обществе некоего количества активных людей, отличающихся общностью онтологии и ценностных установок.

В Италии конца 1960-х годов присутствовали все перечисленные выше условия. Итальянский социум переживал период глубокой ценностной трансформации, сопровождавшейся сдвигами на онтологическом уровне. В стране развернулось движение, направленное против основных институтов общества - семьи, школы, церкви. Рост потребительских ценностей сменился отрицанием утилитаризма и накопительства. Все это говорит об отсутствии интеграции и расширении «серых зон» в общественном сознании.

Жесткое подавление студенческого и рабочего движений, судебное преследование членов даже тех организаций, которые не прибегали к насильственным методам борьбы, ограничиваясь лишь просветительской, агитационной и пропагандистской деятельностью, свидетельствуют о преобладании в итальянской властной иерархии онтологии дуалистического типа. Такое положение вещей нашло отражение, в частности, в активном использовании этой иерархией репрессивного аппарата. «Мы живем в стране, где законы писаны не для всех, в обществе, где... кризис системы правосудия есть не только кризис ее дееспособности, но также кризис ценностей, самого ее содержания», - констатировал разделявший левые ценности издатель-миллионер Дж.Фельтринелли [цит. по: Фельтринелли 2003: 273]. Но дуалистическая онтология была характерна и для противоположного лагеря. Как отмечает Ю.П.Лисовский, «в партиях, профсоюзах и любых иных вторичных ассоциациях. в эти годы наблюдалась непомерно высокая степень сектантства и нетерпимости, способных превратить политическую конфронтацию на любом уровне в безудержную схватку между противостоящими друг другу и непримиримыми‘концепциями жизни» [Лисовский 1997: 121].

Дуализации онтологии левых способствовало распространившееся в итальянском обществе предощущение надвигающейся катастрофы и «радикального авторитарного поворота вправо». По свидетельству Дж.Фельтринелли, политические и военные программы правительства и проводившиеся им учения создавали впечатление подготовки «чего-то среднего между ‘белым (французским) путчем’ и греческим вариантом (с подавлением всех демократических свобод» в форме «чрезвычайного положения» или «правительства технократов». «Слухи о чрезвычайных выборах», о «сильной исполнительной власти, о пересмотре Конституции» заставляли левых задуматься о «создании подпольной сети», которая бы могла «дать вооруженный отпор репрессиям» [цит. по: Фельтринелли 2003: 264-265, 267].

К выбору в пользу «подпольной сети» подталкивала и фактическая монополия ХДП на управление государством, перекрывавшая оппозиционным силам каналы вертикальной мобильности. «Заблокированная демократия» не только препятствовала приходу к власти левой оппозиции, но и лишала ее какой-либо институционализированной возможности влиять на процесс принятия решений. В ситуации, когда не было «более итальянских путей к социализму, мирных решений и миротворческих сил», оставалось одно: идти в «лобовую атаку против фашизма и империализма» [Фельтринелли 2003: 241, 243]. В результате «психологически» все стали склоняться «к подпольной деятельности» [Фельтринелли 2003: 274], тем более что существование тайных сообществ (карбонарии, масонская ложа П-2, различные мафиозные структуры) является для Италии обычной практикой, присутствующей и в легитимирующей традиции, и в операциональных опытах.

Возникновение в Италии террористических сетевых организаций было обусловлено и процессами, происходившими традиционных левых партиях - ИСП и ИКП.В послевоенный период обе партии претерпели ряд глубоких изменений на онтологическом и ценностном уровнях. Под влиянием опыта Сопротивления итальянские социалисты и коммунисты начали переход от дуалистического к плюралистическому типу онтологии (при сохранении коммунистами приверженности идеологии марксизма-ленинизма), а их системы ценностей стали включать в себя и «буржуазные» элементы. Стремление сохранить единство нации перед лицом фашизма возобладало над ориентацией на немедленную социалистическую революцию. Наблюдалась и кардинальная смена операциональных опытов: от подпольной конспиративной деятельности при фашизме эти партии перешли легальной парламентской борьбе, встроившись в сформированную ХДП политическую систему.

Плюрализм ИСП и ИКП, их лояльность системе и готовность «играть» по установленным в ней правилам, привел к потере ими легитимности в глазах наиболее радикальных носителей «социалистической» онтологии. Именно эта часть населения, увидевшая в изменении установок традиционных левых партий предательство интересов рабочего класса, и стала основным «поставщиком» кадров для КБ.

Разделяя в содержательном плане исходные базовые элементы онтологии ИКП (представленные «диалектическим материализмом» марксистско-ленинского учения), левые радикалы расходились с коммунистами по типу онтологии, системе ценностей и операциональному опыту (см. рис. 1).

Рис. 1. Онтологические, ценностные и операциональные расхождения между ИКП и левыми радикалами

Для будущих «бригадистов» были характерны жесткий дуализм и полная непримиримость по отношению к «врагам», как внутренним (ИКП, ХДП и другие системные партии, крупные «капиталисты» и т.д.), так и внешним (мировой империализм, олицетворяемый США и СССР). Их выбор в пользу такого неконвенционального метода политической борьбы, как террор, обусловливался:

легитимацией на онтологическом уровне насилия как единственно возможного в условиях репрессивного капитализма орудия борьбы за освобождение рабочего класса;

онтологической укорененностью мессианства и претензией на лидерство в качестве авангарда пролетариата;

убежденностью в своем монопольном праве транслировать онтологию и ценности пролетариата, так как последний пока не достиг должного уровня сознательности.

Отмеченная общность онтологии и системы ценностей и открыла возможность для установления неформальных связей (переросших в сетевое сообщество) между людьми, для которых, в терминологии А.Хиршмана [Hirschman 19970], «лояльность» по отношению к официальной иерархии и «выход» из нее стали неприемлемыми на онтологическом и ценностном уровнях, а «голос» - вопросом способности интегрироваться в политически действенную структуру.

(продолжение следует)

В оглавление номера