© Ю.Пищулин

 

Эта книжка бросалась в глаза деревенскому грамотею в каждой лавке и у каждого разносчика. И обложка ее была похожа на обыкновенную лубочную книжку, и называлась она привычно - «Всякий Еремей про себя разумей! или Царство Додона», и имя автора было подходящим для такой книжки - «Фома Чудак», и картинки в ней были занятные - портреты мужиков с интересными подписями: «Министр дядя Влас», «Прокурор Никита», «Полицеймейстер Дормидошка».

 

 

Однако занятнее всего была, конечно, сама книжка об удивительных событиях в государстве царя Додона.

...Этот правитель «некоторого царства, некоторого государства» только и знал, что заботился о благоденствии своих подданных. Но вот однажды пришли к Додону мужики с жалобой на притеснения дворян и попросили царя прогнать их угнетателей «за море», а землю отдать крестьянам. Согласился царь «уволить» дворян. И стали государством его править мужики:

 

Там, где были все дворяне,

Рядом стали мужики,

Повели они полки

Вместо прежних полководцев.

И на месте царедворцев

Во дворце они стоят.

Как сановники сидят

В государственном сенате,

И в управе, и в палате,

В думе, в земстве, и в суде,

И везде, везде, везде...

 

Однако не справились мужики с государственными делами, потому что «ничего они не знают, ничего не понимают». Начался хаос в царстве Додона: беспорядки, застой в торговле, общая нищета и разорение. Возвратил тогда царь своих дворян «из-за моря» и по их просьбе повелел, чтоб мужики «убиралися из царства».

Но и дворяне не смогли обойтись без мужиков:

 

Хлеб поспел - никто не жнёт.

Пропадает хлеб, гниёт,

Пропадают и покосы,

Позаржавели все косы.

Так на корне хлеб и сгнил,

Следом - голод наступил.

 

И понял тогда мудрый царь, что все сословия одинаково нужны государству. Решил он простить мужиков и устроить их жизнь по справедливости. И расцвело царство Додона. Появился праведный - суд, всюду возникли школы, весь народ стал грамотным.

Сказка заканчивалась умилительными картинами социального рая, в котором нет никаких противоречий: «поумневшие», «довольные судьбой» мужики не устают восхищаться царём Додоном и установленными им общественными порядками...

Подивились читатели чудесам, происходившим «в некотором государстве». Но мало ими заинтересовались: слишком уж неправдоподобны они были. Во всяком случае, платить за эти «чудеса» 6 копеек (столько стоила книжка) они отказывались: «народный рассказ» про царя Додона продавался из рук вон плохо..

И, конечно, совершенно недоступным читателям сказки осталось происхождение описанных в ней чудес,- предыстория этой - книжки, надежно упрятанная за толстыми картонными переплетами секретного архива жандармского ведомства.

Тщательно подшитые и пронумерованные документы III Отделения свидетельствуют, что автором и издателем «народного рассказа» «Всякий Еремей про себя разумей! или Царство Додона» был некий Василий Кардо-Сысоев.

Кардо-Сысоев появился на литературно-общественном горизонте весной 1878 года как редактор-издатель журнала «Сельская беседа», предназначенного для крестьян. Однако он не намерен был с самого начала довольствоваться скромным положением издателя третьестепенного журнала. С завидной предприимчивостью он предложил царскому правительству свои услуги - по воспитанию народа в ...уважении к «священнейшим основам» Российской империи. А взамен просил материальной помощи и содействия в распространении своего журнала. Правительство, напуганное размахом революционно-народнической пропаганды, отнеслось к этому предложению благосклонно. Предприимчивый издатель стал постоянным иждивенцем государственной казны. В губернии были разосланы особые циркуляры об организации подписки на «Сельскую беседу». А вместе с ними рассылалось отпечатанное на отличной бумаге объявление об издании журнала с идиллическими картинками из народной жизни: чистенькие крестьянские дети, мирно сидящие среди полевых цветов, мужичок-сеятель, осеняющий себя крестным знамением перед началом работы, тучный крестьянский скот, пасущийся на обильных лугах...

 

 

Но Кардо-Сысоев на этом не остановился. В специальной докладной записке управляющему III Отделением он предложил наладить при финансовой и административной помощи правительства издание лубочных картин и народных книг с самыми благонамеренными сюжетами. «Кому же, как не правительству, - убеждал своих сановных читателей издатель «Сельской беседы»,- прийти на помощь простолюдину, которого, с одной стороны, эксплуатируют московские кулаки-издатели, всовывая ему глупые, бессодержательные рассказы, сказки и гадальники и такие же картины, а с другой стороны, развращают пропагандисты, - распространяя в среде народа, путем бесплатной раздачи, книги и брошюры возмутительного содержания». Кардо-Сысоев был принят и обласкан в III Отделении, получил кругленькую сумму на обзаведение и приступил к делу.

Целая лавина его  «народных» книжек обрушилась на русское крестьянство: «Всякий Еремей про себя разумей! или Царство Додона», «На чужой каравай рта не разевай», «Голенький ох!, а за голенького-бог», «Жизнь за царя или Плен у турок», «Царь освободил, мужичок не забыл»... Напечатанные баснословными . для того времени тиражами (от 100 до 200 тысяч экземпляров каждая), внешне похожие на обычные лубочные книжки, опекаемые местным начальством, кардо-сысоевские изделия буквально заполонили крестьянские книжные лавки. При этом благонадёжный издатель не забывал и о коммерческих интересах своего журнала: в каждой книжке было напечатано объявление об издании «Сельской беседы» - «самого дешевого из всех изданий».

Жандармские чины внимательно следили за распространением каждого из сочинений «Фомы Чудака». Из специальных таблиц, составлявшихся в III Отделении, видно, что наибольшее количество «народных книжек» направлялось в центральные губернии России, где особенно успешно действовали революционеры-пропагандисты. Рассказ «Царь освободил, мужичок не забыл», например, распространялся так: Московская губерния - 25 тысяч экземпляров, Санкт-Петербург - 20 тысяч экземпляров, Одесса и Херсон - 20 тысяч экземпляров, центральные черноземные губернии - 3-5 тысяч экземпляров, Архангельская губерния -1 тысяча экземпляров и т. п.

Помимо идейного убожества (в «народных рассказах» неустанно доказывалась мудрость царя-освободителя, справедливость и рачительность властей и т. п.), кардо-сысоевские книжки были написаны до крайности беспомощно в художественном отношении. Охранительная тенденция выпирала из них, как стропила из недостроенной избы.

В рассказе «На чужой каравай рта не разевай» переживания крестьянина, который был связан с революционерами-пропагандистами, а затем, попав в тюрьму, немедленно раскаивается, были изображены следующим образом: «И он в отчаянии рвал на себе волосы и скрежетал зубами». И далее: «Василий совершенно раскаялся в своем проступке и сам дивился, как мог подумать что-нибудь дурное против Помазанника Божия, царя Белого и Мудрого, Богом охраняемого и Им поставленного...»

Чем больше расписок Кардо-Сысоева в получении очередных сумм накапливалось сначала в III Отделении, а потом в департаменте полиции, тем больше недовольства проявляли сановные покровители издателя-редактора. «Народные» книжки явно не смогли перевоспитать русский народ!

Кардо-Сысоев не оправдал надежд начальства и в другой сфере - в содействии правительству по сыскной части. В делах департамента полиции хранится любопытный документ от 1 октября 1881 года, из которого можно узнать, что «Государь Император Высочайше повелеть соизволил отпустить две тысячи рублей находящемуся в Мариенбаде редактору-издателю народного журнала «Сельская беседа» Василию Кардо-Сысоеву, объявив ему, что это делается в последний раз».

Однако еще целых три года печатались кардо-сысоевские книжки. И только летом 1884 года министр внутренних дел распорядился прекратить их издание как дело явно безнадежное. И навсегда исчез из русской общественной жизни предприимчивый «редактор-издатель», так и не сумевший угодить своим хозяевам.

 

К статье 1       В оглавление номера