| Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
Остров Горн, 2013, № 12 Антипсихиатрическое движение Критерии нормативности в пространстве общества и истории: социальная феноменология безумия © О.А.Власова Выражением крайнего варианта позиции антипсихиатрии является самая известная работа Т. Шаша «Миф о психическом заболевании». В ней он пытается выяснить, существует ли психическая болезнь как таковая. Он настаивает на том, что психическое заболевание — не реально существующая вещь, а, следовательно, не объективна и является лишь понятием, выработанным нашей культурой. Это понятие, по его мнению, возникает из стремления сгладить некоторые противоречия (конкретно — этические противоречия) и признать психическое заболевание безличной, функциональной причиной нарушения взаимодействия, подобно господствовавшей некогда демонологии. Шаш подчеркивает: «Психическое заболевание существует или является "реальным” точно в том же самом смысле, в котором существовали или были "реальны” ведьмы» (Szasz 1960: 117). При этом социальные и психологические причины заболеваний, по Шашу, так же нереальны, как и сами заболевания, они лишь ярлыки, придуманные людьми. Дальнейшая логика Шаша приводит его к весьма интересным выводам. Если психического заболевания не существует, то какова же функция его понятия и самой психиатрии? Психиатрия, не отвечая критериям подлинной науки, представляется как институт власти, надстройка власти. По мнению Шаша, идея психической болезни оправдывает психиатрическое принуждение, т.к. принуждение в психиатрии так же опирается на понятие психической болезни, как теистические религии на Бога. Следовательно, медицина и психиатрия как ее дисциплина являются институтом власти, они контролируют жизнь людей. А так как мы сами не вполне представляем, что такое жизнь и смерть, то, по мнению Шаша, этот контроль становится безнадзорным и принимает ужасающие формы. В одной из своих работ («Теология медицины») он полемизирует с Ницше и утверждает, что Бог не умер, а повторно появился на сцене истории как ученый и врач. Психиатрия представляется Шашем как патерналистская система, во главе которой стоит врач, по своему статусу подобный священнику. Как считает Шаш, психиатрия — это мифологическая система, за которой ничего не стоит. Психическое заболевание является одним из основных понятий, которое поддерживает этот миф. «… это понятие, когда-то бывшее осмысленным и имевшее собственное существование, теперь функционирует просто как выгодный миф» (Ibid: 113), — подчеркивает он. Другие представители антипсихиатрии — Р.Д. Лэйнг и Д.Г. Купер — подчеркивают, что человек рождается «самим собой» и для него нет различия между иллюзией и реальностью (мир фантазии для ребенка не менее правдоподобен, чем «реальный» мир взрослых), его переживание истинно, он экзистенциально «чист» и «невинен». Бытие ребенка, говоря в терминах Ж.-Ж. Руссо, — это «tabula rasa». Но, как указывает Д. Купер, с рождения человек понимает, что не может существовать автономно, что он просто не выживет в одиночестве. Он обращается к другим, к культуре, включается в социальную группу, усваивает ценности и нормы. С этого момента, тем самым, начинается процесс становления человека как социального субъекта. В антипсихиатрии, фактически, этот процесс проходит через этап экзистенциального выбора. После первого «приказа», первой попытки воздействия на человека со стороны культуры и общества он сталкивается с необходимостью выбора, подчиниться или не подчиниться. Как пишет Лэйнг: «Кто ты такой, тебе говорят другие. Вслед за этим ты либо подписываешься под данным определением, либо пытаешься от него избавиться» (Лэйнг 2002: 87). Тем самым, человек выбирает экзистенциальный проект, который он как социальный субъект будет реализовывать в социальном пространстве. Общество, следовательно, и индуцирует этот выбор, и в дальнейшем выступает пространством его реализации. Возникает два варианта: 1) выбрать тот экзистенциальный проект, который навязывается обществом и признается нормальным, или 2) отказаться от этого проекта в пользу собственного свободного от диктата социума экзистенциального проекта (ненормального). Ситуация выбора — это тупиковая ситуация. Очень трудно предпочесть один вариант другому, когда оба одинаково разрушительны для человека. Следовательно, опыт столкновения с обществом для индивида, если говорить в терминах психоанализа, травматичен. Если предпочтение отдается первому варианту, ребенок, становясь взрослым, не задумывается о своем внутреннем мире, теряет осознание большинства телесных ощущений, теряет способность мыслить, «видеть». Он принимает частички других в себя, отчуждаясь от своей собственной сущности. Его удел — ложное бытие в ложном мире. Человек и общество при этом становятся «одномерными». Но альтернатива не так уж красочна. Выбравший второй вариант бросает вызов обществу, становится его маргинальным элементом. Предпочесть собственный экзистенциальный проект, в антипсихиатрии, — это то же, что стать безумцем, шизофреником, точнее, стать таковым для общества. «Шизофренический» опыт является чуждым, потому что он не «запачкан» системой социальной фантазии, он «чист». Шизофреник живет в экзистенциальной реальности, «экзистенциально» истинное переживается как «действительно» истинное. Он путает истину действительную (истину системы фантазии) и истину экзистенциальную (истину его опыта). Выходит, что безумец, исходя из воззрений антипсихиатров, совершенно здоров. Анализируя подобные утверждения, многие критики упрекают представителей антипсихиатрии в чрезмерной романтизации безумия. С этим, конечно, можно согласиться, но говорить при этом, что получившие медицинское образование практикующие психиатры Лэйнг, Купер, Шаш и другие не знали, что в действительности несет с собой безумие, по меньшей мере, наивно. По этим причинам оценивать антипсихиатрию с этических позиций не вполне правомерно. Скорее, ее представители уничтожают безумие как болезнь так же, как их современники постструктуралисты «убивают» картезианского субъекта. Это своеобразный методологический прием, благодаря которому они наиболее ярко высвечивают проблемы современного им общества. Они строят своеобразную социальную феноменологию безумия, где поиск его экзистенциальных оснований дополняется исследованием механизмов функционирования общества и его структуры. Психическое заболевание оказывается с позиций подобной социальной феноменологии свидетельством болезни общества, а точнее, неспособности общества к переструктурированию, постоянного стремления во что бы то не стало сохранить свою жесткую структуру. Таким образом, исследование места безумия в обществе и социальной, а также исторической относительности критериев нормативности в XX в. прошло длительный путь от простого постулирования такой связи до вскрытия посредством исследования роли безумия в обществе механизмов самого общества. Проблема места безумия в общества трансформировалась в вопрос о ненормальности общества и культуры, изменив саму культуру отношения к безумию. Свидетельством такого изменения стало появление антипсихиатрических проектов и проведение психиатрических реформ. Терапевтические коммуны Р.Д. Лэйнга («Кингсли Холл») и Д. Купера («Вилла 21»), психиатрическая реформа в Италии (Закон № 180 1978 г.) и другие стали следствием гуманитарной рефлексии проблемы нормы и патологии и изменением акцентов осмысления проблемы критериев психической нормативности. Ненормальность воспроизводится: преподаватели идиотничают в методичках, вызывая соответствующее отношение к работе у непосредственных исполнителей На этом, конечно, исследования этой проблемы не заканчиваются. Здесь были представлены только самые основные направления, поскольку нами не ставилось цели перечислить все имена и все концепции. Мы не касались ни структурного психоанализа Ж. Лакана, попытавшегося представить безумие в контексте символического порядка, ни истории безумия М. Фуко, измерившего общество его отношением к безумию, ни шизоанализа Ф. Гваттари и Ж. Делеза, представивших шизофреника экзистенциальным идеалом, и многих других теорий, затрагивающих разные аспекты нормативности (И. Иллич, Т. Шифф, Э. Гофман и др.). Российскому обществу сейчас необходимо усвоить этот опыт и обратиться ко всем этим концепциям, поскольку они имеют не только важнейшее теоретическое значение для целого комплекса наук о человеке, но и непосредственным образом связаны с готовящимися реформами психиатрии. Литература
Лэйнг Р. «Я» и Другие / Пер. Е. Загородной. М., 2002. Ясперс К. Стриндберг и Ван Гог / Пер. Г. Ноткина. СПб., 1999. Benedict R. Anthropology and abnormal // Journal of General Psychology 1934. Vol. 10. P. 59–80. Devereux G. Une theorie sociologique de la schizophrenie (1939) // Essais d’ethnopsychiatrie generale. P., 1970. P. 215–247. Herskovits M. Cultural Anthropology. New York, 1955. Straus E.W. Man: A Questioning Being // Tijdschrift voor Philosophie. 1952. № 4. Straus E.W. Shame as a Historiological Problem // Phenomenological Psychology: The Selected Papers. N.Y., 1966. Szasz T.S. The Myth of Mental Illness // American Psychologist. 1960. № 15. P. 115–127. Van Den Berg J.H. A Different Existence: Principles of Phenomenological Psychopathology. Pittsburgh, 1972.
|
| Календарь |
| « Май 2024 » | | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс | | | | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 |
|
|
