Контрольный листок, 2014, № 3
Из архивов рефератных компаний
Страшный зверь - первоисточник…
© Т.Щукин
Работа с первоисточниками – это сердце и душа исследовательского процесса. Можно сказать, что все остальное: подготовка теоретической базы, анализ вторичной литературы, написание истории вопроса есть лишь вводная и вспомогательная составляющая труда ученого. Боле того, эта часть логически вытекает из анализа источников и предполагает его.
Например, для чего нужна вторичная литература? Неужели мы читаем комментарий Ю.М. Лотмана на «Евгения Онегина», чтобы узнать нечто новое о творчестве «нашего всего»? В действительности, мы узнаем, лишь то, что думали о пушкинском шедевре Лотман, Тынянов, Непомнящий и т.д. Если так, то зачем нам обращаться к книгам авторов, которые всего лишь прочитали и попытались осмыслить то, что намерены прочитать и осмыслить мы сами. Дело в том, что научное познание предмета, будь оно самым строгим и методически выверенным, все равно останется субъективным. Наука – дело коллективное. В одиночку ученый обрекает себя на лишний труд по «изобретению велосипеда», на провинциальность и на то, что его труд останется вне благотворной критики. Вторичная литература спрямляет путь исследования, показывая, где место хоженое и где нет ни грибов ни ягод, а где пустое, никогда не радовавшее путника находкам и открытиями. Однако все эти советы первопроходцев только тому и нужны, кто собирается сам пробираться через научные дебри. Следовательно, «вторичная» литература решительно бессмысленна без «первичной», если, конечно, она сама по себе не является литературным шедевром.
Стоит ли говорить о том, что вся теоретическая база исследования, вся «философия науки» заточена под изучение первоисточника и вне этого исследования немыслима. Но существуют ведь чисто теоретические работы, в которых никаких первоисточников не используются, спросит дотошный читатель? Это потому, ответим мы, что теоретические работы не являются в строгом смысле исследованиями, а лишь учебными упражнениями по написанию «истории вопроса». Этому полезному навыку тоже нужно учиться. С другой стороны, то, что называется «теоретической работой» зачастую оказывается лишь специфической формой «практической», где в качестве первоисточников выступает вторичная литература. Действительно, наука является точно таким же объектом исследования, как и любой другой физический или историко-культурный феномен. Поэтому научное сочинение на тему «Тенденции в западной славистике за последние 20 лет» может быть как теоретической частью практической работы, так и самостоятельным практическим исследованием.
Итак, что же такое первоисточник? Если говорить совсем просто, то это некий текст (или «текст», если говорить в широком смысле о любом предмете исследования, который необходимо «прочитать»), в котором содержится информация о том или ином событии или явлении, занимающем ученого. Если сказать сложнее, то это некая материя, которой научное исследование должно придать определенную форму, а именно, так или иначе интерпретировать данные, содержащиеся в этом тексте.
Птица Реферун отличается умом и сообразительностью. В частности - на тему отказа от работы с первоисточниками, предлагая переработать готовую диссертацию в несколько работ поменьше.
Источники можно классифицировать, прежде всего, по тому, с какой целью к ним подходит ученый, то есть, другими словами, какая именно наука нуждается в нем, как в материале исследования. Это и понятно: любой источник многогранен (мы даже выяснили, что один и тот же текст может быть как исследованием, так и источником) и может пригодиться ученым, специализирующимся в совершенно различных сферах знания. Предположим, в песках Египта археологи нашли рукопись неизвестного доселе произведения Платона (скажем, студенческий конспект беседы с Сократом). Во-первых, эта рукопись является археологическим экспонатом, а значит первоисточником по истории эллинистического Египта. Во-вторых, любой исторический факт является также и культурологическим, то есть фактом истории народного сознания, фактом духовного бытия грекоязычного населения, например, Александрии I в. до н.э. Далее, рукопись – это объект палеографии, то есть науки о письме, а значит и исторической лингвистики, ведь рукопись (а особенно специфические ошибки в ней) отражает состояние языка в конкретный момент времени в конкретном регионе, а значит, является бесценным источником по диалектологии. Содержание рукописи Платона тоже может выступать в качестве объекта для нескольких наук: прежде всего, для литературоведения (поскольку Платон был блестящим писателем), для истории философии (она говорит не только о становлении мировоззрения Платона, но и о рецепции платонизма в конкретный период в указанном регионе) и для философии в собственном смысле, как отправная точка какого-либо рассуждения.
Источники можно также разделить по принципу приближенности к содержащейся в ней информации, то есть, если можно так выразиться, по степени «косвенности». Что это значит? Речь идет о том, насколько текст, в котором содержатся сведения о феномене, непосредственно соотносится с феноменом: какие именно факторы и обстоятельства расположены между ними. Самыми элементарными, но и самыми незначительными факторами являются пространство и время. Например, имеет ли какое-то значение для нашего анализа событий, происходящих в США во время встречи Медведева и Обамы, какое расстояние до Северной Америки, если у нас есть современные средства связи, доступ к стенограммам переговоров и т.д.? Но это касается не только нынешней эпохи, но и древности. Например, сведения, переданные послом или гонцом, сами по себе ничуть не менее достоверны, чем увиденное собственными глазами. И время не такой уж важный фактор, как может показаться на первый взгляд. Если существует, например, непрерывная традиция летописания или бережное отношение к памятникам старины, то время почти не имеет никакого значения. Кроме времени и пространства существуют и другие объективные факторы, которые играют куда большую роль. Речь идет о воздействии природных стихий, которые просто физически уничтожают первоисточники. Например, возвращаясь, к нашей рукописи, если 95 процентов ее разрушилось в процессе перевозки, то ценность ее, понятно, не велика. И она скорее будет считаться более косвенным источником, чем какой-нибудь средневековый пересказ этого же трактата. Третья и самая большая группа факторов – это факторы человеческого происхождения. Их, в свою очередь, можно разделить на психологические и культурные. Под психологическим фактором я имею в виду, прежде всего, субъективность того, кто передает ту ли иную информация. Например, такой исторический источник как стенограмма почти исключает субъективность, а знаменитая «Хронография» Михаила Пселла насквозь субъективна, поскольку одним из участников описанных в ней событий был сам автор, а другим – заказчик трактата император Михаил VII Дука. Культурный фактор – это то, что, пожалуй, сильнее всего отделяет источник от описываемого явления. Самой незначительной формой культурного барьера является перевод: часто тот или иной документ сохраняется не на языке оригинала, а в переводе. Так произошло со многим позднеантичными авторами, которые исчезали из круга чтения в одном культурном ареале, но сохранились в другом. Например, многие грекоязычные трактаты Оригена дошли в переводе на латынь, сирийский и армянский языки. Можно сказать, что все остальные источники, в которых ощутимо присутствует культурный барьер, являются своего рода переводами, причем, как правило, не «литературными», а «кальками». То есть переводчик, как правило, не стремится вникнуть в суть воспринимаемого явления, а пытается увидеть в нем нечто знакомое по его собственному культурному миру. Например, так описывали крестоносцев арабские историки, и именно поэтому Диего де Ланда, попытавшийся расшифровать письменность майя, воспринимал ее как алфавит, подобный европейскому, а не как логосиллабическое письмо.
Первоисточник многосоставен. Он как кристалл солнечные лучи, впитывает смыслы, и чтобы извлечь из него свет, требуется подойти к нему с необходимым инструментарием и поставить его в правильное положение по отношению к научному взору.