Остров Горн, 2015, № 7
Страницы истории
Студенческое движение 60-х гг. в США. Прорыв в Беркли
© Алекс Кинзер
«Законные власти университета получили вызов и подверглись нападению революционным путем»
(Канцлер Калифорнийского университета в Беркли)
«Это меньшинство сумело воспламенить громадное число молодых умов в США, вызвало прекращение занятий, вынудило 500 полицейских произвести 782 арестов, собрало почти 10 тысяч подписей под петицией регентам и добилось поддержки своих требований со стороны довольно значительного большинства преподавателей. Как они добились этого?»
(Журнал «Лайф»)
Выступления студентов начались с того момента, когда 14 сентября 1964 года администрация объявила университетской собственностью прилегающий к кэмпусу район, где до тех пор различные студенческие организации политического характера могли осуществлять свою деятельность. Это была практика, давно установившаяся в Беркли. Возмущение студентов обратило на себя особое внимание, так как Беркли занимает видное место среди американских университетов. В Беркли 27 500 студентов, существует он на средства штата, учение в нем бесплатное, а преподаватели высококвалифицированные. Кроме того, университет славится своей терпимостью в политических и социальных вопросах. С включением этого района в кэмпус студенты были лишены такой возможности, поскольку, в соответствии с университетскими правилами, организациям, группы которых находятся вне университета, запрещается на территории кэмпуса вести свою пропаганду, собирать средства и т.п.
Такой мерой администрация хотела остановить деятельность студенческих групп, которые в свое время боролись против деятельности Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, а теперь принимают активное участие в борьбе за гражданские права и свободу, за мир во всем мире, за прекращение Вьетнамской войны. Не случайно в качестве основного объекта для широкого наступления на элементарные права студентов монополистические круги США избрали университет в Беркли. Их давно уже тревожил тот факт, что свыше 10 процентов студентов университета боролись за гражданские права как на Юге США, так и в своем штате.
Университетская бюрократия не ожидала серьезного сопротивления со стороны студентов. Но студенчество поднялось на борьбу. За элементарную демократию, провозглашаемую конституцией США, за право слова, организации, выступлений по политическим и социальным вопросам. Мысли студентов хорошо выразила одна из руководительниц выступления, Бегтина Аптекер, заявив, что отмеченные «права есть в конституции лишь потому, что никто ими не пользуется, хотя очень многие думают наоборот».
Студенты не требовали чего-то чрезмерно «радикального». Их первое требование основывалось на положении, зафиксированном в официальных документах, которое гласит: «В соответствии с первой поправкой раздела о правах и гражданских свободах университет не может применять дисциплинарные меры против членов университетского общества и организаций. В этих случаях члены университетского общества подпадают под юрисдикцию гражданских властей». Проще говоря, студенты добивались того, чтобы дела за их политическую деятельность рассматривались гражданским судом, а не решались посредством дисциплинарных мер, вплоть до исключения университетской администрацией.
Но и в этом более чем скромном требовании администрация увидела угрозу своим устоям, пользуясь которыми она контролировала мысли и умонастроения студентов, могла объявить любое их выступление «действием незаконного характера» и на этом основании применить к студентам дисциплинарные меры. Администрация заявила, что университетские правила не подлежат обсуждению, что только она может определять, что законно и что незаконно в университете.
В ответ на эти действия администрации студенты организуются 5 октября 1964 года в «Движение за свободу слова», возглавившее борьбу в университете.
Как говорил один прогрессивный преподаватель политических наук университета в Беркли: «Для многих студентов вся система (образования) кажется превращением университетского общества в фабрику по массовому производству машин из людей... То, что произошло в Беркли, нельзя понимать, как фанатический взрыв малолетних преступников или неблагодарных бунтарей. Эти студенты нарушили правила и законы в конвульсивных попытках принудить к действиям администрацию, которая не желала слушать их справедливые требования и рассматривать их как полноправных членов интеллектуального общества».
30 сентября, администрация применила дисциплинарные меры к восьми студентам, представлявшим демократические студенческие организации. Когда они были вызваны в деканат, то туда явилось 450 студентов с заявлением, что они также подлежат дисциплинарным взысканиям, так как тоже принимали участие в действиях, за которые была наказана восьмерка. Администрация отказалась беседовать с ними. Студенты начали сидячую забастовку («sit in»). Администрация пошла на новую провокацию, исключив восемь указанных студентов на неопределенный срок.
1 октября Джек Вайнберг, член «Конгресса борьбы за расовое равенство», был арестован наряду с другими студентами за распространение литературы своей организации. Это была очередная провокация со стороны администрации и полиции, рассчитанная на то, чтобы запугать студентов и заставить их прекратить борьбу. Это была уже третьей по счету провокацией за эти два дня. Но расчет администрации запугать студентов не удался. Студенты решили продолжать борьбу. Они окружили полицейскую машину, в которую был брошен Вайнберг, инициировав «тич-ин». Здесь же состоялся митинг – выступавшие требовали снятия обвинения против восьми исключенных студентов, освобождения Джека Вайнберга, изменения университетских правил в целях введения политической свободы в кэмпусе.
После неудачной попытки разогнать студентов подосланной шпаной, «в бой» брошена полиция. Кэмпус наводнили 700 полицейских, вооруженных дубинками и гранатами со слезоточивым газом. Всем студентам, принимавшим участие в сидячей забастовке вокруг полицейской машины, угрожали арестом. И предупредили, что если через десять минут они не урегулируют свой конфликт с администрацией, то дубинки и гранаты будут пущены в ход. Студенты были вынуждены отступить, но сидячая забастовка дала им возможность почувствовать свою силу и укрепила решимость.
Реакция пустила в ход излюбленный метод антикоммунизма. Президент университета заявил, что 49 процентов демонстрантов вокруг машины были коммунистами или сочувствующими им. Но это не оттолкнуло студенческие массы от движения. Слишком очевидна была справедливость требований демонстрантов, слишком глубоко затрагивали эти требования интересы подавляющего большинства. В итоге заявления администрации только лишь способствовали росту авторитета студентов, стоявших во главе протеста.
В противовес Ассоциации студентов университетского кэмпуса, которая могла только тормозить движение, студенты объединяются в свои собственные организации, основными из которых были Студенческая ассоциация и Координационный комитет аспирантов. Их возникновение было явным показателем стремления студентов и аспирантов к настоящему участию в делах университета. Они с готовностью пошли на сотрудничество с политическими студенческими организациями, и в первую очередь с организациями демократического характера.
В университете возник своеобразный единый студенческий фронт. Справедливость требований студентов была настолько очевидна, что их поддержали многие преподаватели университета, а некоторые из них, главным образом из числа молодых, приняли участие в студенческих демонстрациях и сидячих забастовках.
Борьба студентов развернулась с новой силой в начале декабря, когда руководящему комитету «Движения за свободу слова» было предъявлено обвинение в «организации незаконных демонстраций 1 и 2 октября», хотя, как известно, в то время даже само движение организационно еще не было оформлено.
2 декабря. 36 часов сидячей забастовки – таков был ответ более 800 студентов. По приказу губернатора штата в университетский городок прибыло 600 вооруженных полицейских для произведения арестов в Зале Спрол, в котором засели студенты.
«4 часа утра. Начались аресты. Преподаватели и тысячи студентов начали собираться у Зала Спрол. Аресты продолжались все утро и весь день четверга. Это был самый большой массовый арест в мирное время за всю историю Соединенных Штатов...
Полицейская дубинка выбила окно на втором этаже. Разлетелись стекла. Вскрикнули студенты. Полицейские выхватили микрофон из рук Джека Вайнберга, когда он пытался рассказать собравшимся у здания тысячам людей о том, что происходит внутри... Члены Комитета преподавателей по вопросам студенческого поведения пытались проникнуть в Зал Спрол, чтобы присутствовать в качестве свидетелей при аресте. Их не пустила полиция. В это время полиция университетского городка закрыла окна здания газетами, чтобы репортеры и преподаватели не могли видеть, что происходит внутри. Некоторые преподаватели пытались встретиться с президентом Керром и другими представителями администрации. Им это не удалось.
Полицейские грязно выражались... Нам выкручивали руки, волочили вниз по лестницам. Легких весом просто швыряли».
Арестовано 800 студентов. Большинство из них доставлено в тюрьму, которую во время войны использовалась как концлагерь для американских японцев.
Грубый акт полицейского произвола всколыхнул весь университет. Через некоторое время после ареста у ворот тюрьмы появилась группа преподавателей, потребовавших немедленно отпустить студентов. В самом кэмпусе преподаватели провели чрезвычайный митинг, на котором осудили действия губернатора и выразили поддержку «Движению за свободу слова». Сами руководители движения провели после обеда того же дня митинг, в котором приняло участие около 15000 человек. Во многих аудиториях университета прямо на досках появились импровизированные плакаты, написанные преподавателями: «Я не буду преподавать до тех пор, пока в кэмпусе находятся 600 полицейских». Все административные и учебные здания были окружены пикетами, в которых принимали участие и студенты и преподаватели.
Это было началом забастовки, которая продлилась несколько дней и в которой приняло участие более 80 процентов студентов и большое число преподавателей.
В эти дни «Движение за свободу слова» получало поддержку из самых различных источников. Преподаватели собрали 8,5 тысячи долларов, для того чтобы взять арестованных студентов на поруки. 75 адвокатов заявили о своей готовности бесплатно защищать на суде арестованных студентов. Солидарность со студентами выразили некоторые профсоюзы. Члены Союза водителей грузовиков отказывались провозить грузы на территорию университета через студенческие линии пикетов.
В этих условиях собрался академический сенат, в котором имеют право принимать участие все преподаватели университета (с рекордным числом преподавателей – более 900 человек). Шесть тысяч студентов ждали на улице. Большинством голосов сенат удовлетворил некоторые требования студентов, а именно: не должно быть правил, регулирующих содержание высказываний студентов; правила, регулирующие время, место и характер политической деятельности, должны ограничиваться самым необходимым для нормальной работы университета; в области политической деятельности вопросы студенческой дисциплины должны входить исключительно в компетенцию преподавателей.
Но совет регентов не согласился передать дисциплинарную власть из рук администрации в руки преподавателей. Более того, на своем заседании регенты создали секретный комитет для расследования коммунистического влияния в «Движении за свободу слова». Администрация всячески маневрировала, чтобы свести на нет решения академического сената.
Борьба продолжалась. «Движение за свободу слова» проводило работу по мобилизации общественного мнения страны в защиту 800 студентов, которые должны были предстать перед судом. Студенты были готовы к новым активным выступлениям. В конце концов, администрация вынуждена была уступить. Канцлер Стронг, руками которого монополии и власти штата проводили свою реакционную политику в университете, подал в отставку. Вновь назначенный канцлер встретился с руководителями «Движения за свободу слова» и заверил их, что требования будут в основном выполнены.
Победа была неполной. Уступки администрации ни в коей мере не касались системы образования. Студенты добились лишь некоторой либерализации правил, регулирующих политическую деятельность в кэмпусе. Право устанавливать место и время собраний политического характера было сохранено за администрацией.
Но успех и значение выступления студентов Беркли измеряются не только и даже не столько вырванными у властей уступками. Студенты познали силу объединенных действий, они поняли, что, только действуя вместе, можно заставить администрацию и власти прислушиваться к их справедливым требованиям.
События в Беркли всколыхнули студентов других американских университетов, показали, что, помимо резолюций с просьбами и обращениями, которые, как правило, кладутся администрацией под сукно, есть другие активные и эффективные методы борьбы. Это обстоятельство вынужден был признать даже орган НСА – журнал «Американский студент»: «Редко события так встряхивали американскую университетскую жизнь, как «Движение за свободу слова» в Калифорнийском университете в Беркли... Размеры влияния событий в Беркли... неизмеримы. Помимо движения в самом Беркли, студенческие протесты положили начало волне активной студенческой деятельности по всей стране».
Прочие деятели образования не могли скрыть своей злобы, называя всех студентов Беркли «красными», «повстанцами», «бунтарями», «безответственными элементами» и т. п. Это было вызвано страхом перед отчетливо проявившимся в Беркли нарастанием интереса студентов к важным общественно-политическим проблемам.
«Студенты Беркли, – писал один из руководителей «Движения за свободу слова» – требуют сейчас то, что, можно надеяться, потребует в один прекрасный день весь угнетенный средний класс белого населения».
События в Беркли и их влияние на университетскую жизнь в США вызвали злобу среди американской реакции. И в то же время они явились новым свидетельством тому, что «молчаливое поколение» США обретает дар речи. Вскоре атмосфера США разрядилась криками массового протестного движения, которое все больше обретало леворадикальный оттенок. Наступала «революция» – «студенческая революция» в США (равно как и в других капиталистических странах), история и идеология которой становится все более актуальной темой в наше время. Это, в первую очередь, уроки движения «новых левых» с их кричащими лозунгами о «революционном» студенчестве, которое в условиях «предательства» пролетариата должно было радикально изменять общество.