По страницам старых журналов
Версия или ода?
© Л. Гвоздев, 64-Шахматное обозрение, 1988, № 14
Лет двадцать назад полные залы собирал у нас двухсерийный французский кинофильм «Супружеская жизнь». В меру наивная, достаточно сентиментальная, отнюдь не блещущая актёрской игрой, эта лента выделялась все же - благодаря небывалому приему: одна и та же история (вполне, кстати, банальная) в первой серии была рассказана мужем, а во второй - женой.
Зрителю предоставлялась возможность, сопоставив версии, выбрать одну или понемногу взять из обеих. Вспомнилось это после просмотра документального телефильма «Тринадцатый» - о чемпионе мира Гарри Каспарове Сразу оговорю: фильм сделан отменно, смотрится (и слушается) с неослабным интересом. Во всяком случае, у рецензента нет никаких оснований подвергать сомнению решение жюри, присудившего в Ашхабаде «Тринадцатому» золотую медаль Всесоюзного фестиваля спортивных фильмов. Лента, повторяю, сделана отлично (иначе и говорить-то было бы не о чем), но именно поэтому некоторые положения фильма считаю нужным оспорить.
В рецензиях, вышедших еще до премьеры по первой программе ЦТ, отмечалось, что фильм сделан «из-за плеча Каспарова». (И не только отмечалось, но и утверждалось, что это достоинство.) И впрямь видно, что авторы либо друзья чемпиона мира, либо люди, симпатизирующие ему. Это понятно, более того - в противном случае невозможно было бы и начинать подобную работу. Худо другое: любовь к герою картины местами переходит в любование, вырастает до обожания и, стало быть, становится слепа Неотъемлемое право на это есть у матери, у дяди, даже у тренера, у учителя, но авторы слепнуть не должны! Иначе документальная версия трансформируется в оду. А ода, она ода и есть - восхваление.
Вряд ли телепортрет Гарри Каспарова выиграл от того, что он оказывается в фильме начисто лишенным не только отрицательных черт, не только недостатков, но даже штрихов, могущих вызвать спор, неоднозначное толкование: он только талантлив, только кристально честен, прям и смел, только эмоционален, только трудолюбив, только. (Интересно, что именно Клара Шагеновна, мама Гарри, подмечает черточку характера, несвойственную святому. - благоприобретенное некоторое ожесточение.)
И сколько бы рецензенты ни говорили, что это фильм «о трудном пути», «о трудной судьбе» Каспарова, ни сам путь, ни судьба не прослеживаются. (Может быть, это потому, что подобная задача в нашем случае вообще невыполнима? Нынче каждодневно узнаем мы о таких трудных путях и о таких трудных судьбах, в сравнении с которыми герой фильма выглядит едва ли не баловнем судьбы.)
Авторы сконцентрировали внимание на противоборстве Гарри Каспарова с Анатолием Карповым и на «неоконченном конце» первого матча двух шахматных гигантов. Вот где «из-заплечный» кинематограф постарался. Уж не говорю, что иной версии известных событий в фильме нет (диалоги с А. Рошалем здесь не в счет, но об этом позже).
Даже подбор фото- и телекадров тенденциозен до одиозности. С одной стороны - Карпов на фоне «застойного президиума», Карпов рядом с Л. И. Брежневым. С другой - Каспаров, читающий газету, и в пол-экрана заголовок со словом «перестройка».
Я далек от того, чтобы понуждать авторов вставить в ленту фото Каспарова с Г. А. Алиевым, но ведь нельзя же подобными способами вызывать зрительские симпатии или антипатии!
Между тем я имел счастье наблюдать реакцию зала на фильм. После просмотра в Доме кино было обсуждение, показавшее, что авторы во многом добились поставленной цели (сделан-то фильм, еще повторю, мастерски). Иные выступавшие договаривались до сравнения Карпова с «народным академиком» Лысенко. Четко была усвоена из фильма и аналогия: Карпов - олицетворение застоя, Каспаров - перестройки. Если подобным образом - грубо, примитивно - «олицетворять», то вполне можно дойти и до такого: «Ботвинник - олицетворение эпохи сталинизма». Чушь, конечно, но вовсе не безобидная.
Подобно плохому следователю, упершемуся в одну - свою - версию, подбирающему под нее выгодные факты и отбрасывающему факты, в «линию» не вписывающиеся, авторы фильма дают одностороннюю трактовку любому событию, а при малейшей опасности для версии - скороговорка, намеки, умолчание. Если кадровые изменения в «команде» чемпиона, то «по разным причинам так сложилось». Если мешают восхождению на шахматный Олимп, то «некие силы». Кто? Почему бы не назвать поименно сейчас, когда шлюзы открыты вроде и некуда шире. По фильму выходит, что главным действующим лицом в наших шахматах эпохи застоя был Ф. Кампоманес, хотя не ясно, чем могли силы застоя запугать или подкупить филиппинского богача, являющегося президентом ФИДЕ? Впрочем, доказательствами ни сам Каспаров, ни авторы фильма себя не особенно обременяют. Когда надо - нечто туманно-безымянное, вроде «хотели дисквалифицировать».
Здесь самое время сказать несколько слов о диалогах Каспаров - Рошаль. Вроде бы по идее авторов - это беседа противоположных сторон? А получилось как бы «трудное признание» журналиста.
После фильма иные говорили мне, что Рошаль выглядит неважнецки. Автору этих строк сложно излишне распространяться на эту тему - речь идет о старшем товарище по редакции, - но свидетельствую: лица на нем не было, когда вернулся с просмотра последнего варианта картины, - был обескуражен. Понятно, режиссер-документалист вовсе не обязан заботиться о том, как будет выглядеть на экране «натура», но похоже, что авторы фильма даже рады, когда Рошаль допускает «недоговорку», нечеткую формулировку - пояснение, уточнение в фильм уже не попадут. Сокращены.
О монтаж! Человек волен говорить перед камерой и магнитофоном, что хочет и сколько хочет - режиссер же зачерпнет (или вырежет) по своему усмотрению. Почти полчаса длилась та беседа, в фильм вошло чуть более шести минут, и изъятия, как полагает, один из собеседников, в значительной степени изменили тональность и смысл разговора. Впрочем, это тема скорее не искусствоведческая, а правовая.
О том, как трудно пробивался фильм в эфир, написано уже немало. Рискну добавить лишь, что отмеченная тенденциозность. надо полагать, явилась одной из причин этого, а большая доказательность, вероятно, сократила бы путь ленты к экрану.