ЕГЭ или образование - третьего не дано
© Иванов А.В.
6. Коррупция в системе ЕГЭ
Система ЕГЭ по своей структуре изумительно предрасположена к коррупции. Хотя более правильно здесь говорить не о коррупции как таковой (это понятие в расхожем представлении обычно связано с деньгами), а о нечестности в широком смысле.
Баллы ЕГЭ стали главной целью обучения для школьника, но они также официально объявлены основным показателем качества образования. По этой причине все субъекты, имеющие отношение к образованию, - от школьного учителя до Минобра - заинтересованы в том, чтобы эти баллы были большими и год от года росли. При проведении ЕГЭ все участники процесса прямо или косвенно работали на этот результат. И школьный учитель, который во время экзамена оказывал «СМС поддержку» своим ученикам, и наблюдатели в классах, которые смотрели «в потолок», а не на списывающих выпускников, и Рособрнадзор, понизивший в 2014 году порог аттестации, а в 2015-м прямо фальсифицировавший результаты базового ЕГЭ по математике для сокращения процента двоечников, - все заботились об одном и том же: о ПОКАЗАТЕЛЯХ «качества образования».
В этом проявляется системный порок подобного подхода. Когда реальное качество подменяется «показателем», довольно быстро оказывается, что показатель легко повышать, не обращая внимания на качество, и даже в ущерб ему.
Кроме того, все составляющие процесса, связанного с «обходом правил» при поступлении в вуз, перешли к ЕГЭ. Но если раньше этот процесс был привязан в основном к престижным вузам, и число центров его локализации составляло пару сотен, то теперь он рассеян по необъятным просторам нашей страны и может иметь место в любом пункте сдачи единого экзамена. Именно в этих пунктах решается сегодня вопрос о том, кому быть студентами МГИМО, ВШЭ и т.д. А то, что на местные процессы влияют местные «уважаемые люди», очень хорошо известно. Также нет нужды объяснять, что у этих людей с их многочисленными «друзьями и коллегами» есть дети, которые хотят учиться «не где-нибудь».
Перечисленные выше предпосылки привели к тому, что нечестность после утверждения системы ЕГЭ в 2009 году стала расти в геометрической прогрессии. Лидерами здесь были наши южные регионы, где народ более практичен и быстрее уловил «новые возможности», которые нес в себе ЕГЭ. К 2012 году масштабы такой нечестности фактически поставили под угрозу само существование единого экзамена. И тут настал год 2013 с его суперскандалом, когда варианты предстоящих ЕГЭ каждый желающий мог получить в Интернете бесплатно вместе с решениями. Экзаменов тогда фактически не было, и Минобру удалось сохранить минимум приличий только потому, что не все школьники знали о такой возможности.
Скандал 2013 года, имевший масштаб государственного преступления, вроде бы расследовали, однако виновных не назвали, и никто не понес наказания. Есть основания считать, что его централизованно организовали те, кто имел соответствующие возможности, поскольку никаких «стихийных мотивов» для возникновения подобной ситуации не просматривается. Как теракты 11 сентября позволили переформатировать американскую демократию, так и скандал 2013 года стал основанием для перевода процедуры проведения ЕГЭ в формат антитеррора (металлодетекторы, видеонаблюдение и т.п.). Кроме того, в 2013 году был установлен «эталон нечестности», на который теперь можно равнять нынешний «честный ЕГЭ».
И уж совсем пустяком смотрится на этом фоне замена прежнего, всеми забытого, руководителя Рособриадзора на нынешнего Кравцова. Но именно при Кравцове впервые была освоена технология централизованной фальсификации результатов единого экзамена, позволяющая произвольно рисовать баллы ЕГЭ и впаривать обществу и власти ложь об успехах образования в условиях его деградации.
Надо отметить, что «честность ЕГЭ» носит в основном имитационный характер. Рамки металлоискателей часто не работают, видеонаблюдением охвачены далеко не все пункты, и оно «временами отключается» (характерный пример - нашумевший случай 2015 года в одной из мордовских школ, когда выпускники по команде достали пронесенные на экзамен гаджеты, а видеонаблюдение почему-то не выключили, и все «вляпались»). Эти показные мероприятия направлены на поддержание имиджа ЕГЭ, их реальная эффективность сомнительна. Например, на ЕГЭ-2015 было изъято при досмотре всего 2 тыс. мобильных телефонов на более чем 2 млн. человеко- экзаменов. При этом опросы школьников показывают, что по крайней мере каждый пятый из них имел телефон на ЕГЭ.
Совершенно ясно, что честная аттестация по сравнению с нечестной должна приводить, например, к увеличению количества двоечников. Однако у нас наблюдается прямо противоположная картина: ЕГЭ «чесгнеет», а двоек все меньше и меньше. В 2015 году доля не аттестованных по ЕГЭ (а это два экзамена - русский язык и математика) составила 1-1,5%. Эта неопределенная официальная цифра (через дефис) говорит о том, что сам Минобр стесняется называть её значение. Уточним: двоечники по русскому языку составили 0,2% от всех выпускников, и это при том, что число школьников, кто свою фамилию не может написать без ошибок, существенно больше. Но если раньше подобный «результат» был итогом совместных усилий всех звеньев образования, то теперь это достижение исключительно Рособрнадзора - главною фальсификатора.
Власть понимает коррупционную неустойчивость системы ЕГЭ. Поэтому к проведению единого экзамена «страна готовится как к войне»: на местах создаются штабы по проведению ЕГЭ, объявляют о персональной ответственности губернаторов, используется спецсвязь, даются поручения органам внутренних дел, госбезопасности и т.д. Брошена масса ресурсов на решение проблемы, которую сами создали. Но надо понимать, что победить коррупцию в системе ЕГЭ при тех ставках, которые там разыгрываются, в условиях нынешней России невозможно в принципе. Есть только один путь: отмена самой системы.
А вот проблема массовой вузовской коррупции решается весьма просто. Достаточно довести до судебного решения два-три уголовных дела против взяточников, и о коррупции в вузе забывают. Это проверено многократно. «Доценты с кандидатами» не тот контингент, который согласен сидеть за решеткой. Единичные коррупционные случаи, связанные с вип-персонами крупного калибра, останутся, но они погоды не делают.
То, что массовая коррупция до сих пор присутствует в некоторых вузах, объясняется нежеланием правоохранительных органов заниматься этой проблемой. В какой-то мере здесь проявляется инерция 90-х годов, когда «поборы» со студентов фактически поощрялись сверху как способ дофинансирования системы образования, положение которой было тогда ужасающим. Эту версию подтверждают циничные высказывания ряда высших должностных лиц от образования.
Взращенная до безобразия проблема вузовской коррупции в нулевые годы была использована для введения ЕГЭ. Похоже, что её и сейчас «держат на плаву» как аргумент, оправдывающий существование единого экзамена.
Проводимая Рособрнадзором борьба за «честность ЕГЭ» может привести к самым серьезным социальным последствиям. Наши дети растут сегодня в среде невостребованное™ со стороны общества. Их контакт с государством осуществляется через школу и никак больше. Но и там он, по сути, отсутствует. С понятием «государственный» школьник сталкивается впервые на выпускных экзаменах (ОГЭ и ЕГЭ), которые проводятся теперь в режиме антитеррора: с полицией, под камерами видеонаблюдения и после рамок металлоискателей, как будто каждый ученик - потенциальный жулик и террорист. На фоне предельно низких, дебильных государственных аттестационных требований.
Но если власть так относится к детям, то и к себе она должна ожидать такого же отношения. Воспитание патриотизма, о котором сегодня твердят на каждом углу, невозможно без уважения к юным согражданам.
Тут кстати вспомнить прежние выпускные экзамены, которые проходили в атмосфере взволнованного напряжения, но с цветами и улыбками на лицах. Тогда они были праздником, особым, но все-таки праздником, который завершал школьные годы.
7. «Объективность и независимость» - два мифа о ЕГЭ
Тот факт, что Минобрнауки держится за ЕГЭ «двумя руками», не вызывает сомнений. Причин такой «мертвой хватки» несколько, и в этом пункте мы остановимся на одной из них, которая в последние годы приобретает всё более весомое значение. Дело в том, что, как уже было сказано, Рособрнадзор освоил технологии подтасовки результатов единого экзамена и тем самым получил возможность выдавать свои достижения на этом поле за успехи образования.
Основным показателем качества образования является сегодня средние баллы ЕГЭ. Однако, методики подсчета этих баллов год от года меняются кардинально, поэтому их сравнение за разные годы лишено практического смысла. К тому же сам по себе «официальный средний балл» является величиной произвольно изменяемой в зависимости от потребностей пиара.
Так, 15 июня 2015 г. было объявлено, что средний балл профильного ЕГЭ по математике составил 49,56 и вырос по сравнению с 2014 годом на 3,14; 29 июня этот балл увеличили до 50,9. И наконец, осенью на официальном портале ЕГЭ появилось его окончательное значение 45,4, то есть оп снизился по сравнению с предыдущим годом на единицу. Другими словами, летом 2015 года в массовое сознание активно продавливалась мысль, что математическое образование у нас существенно улучшилось, однако реальная ситуация была прямо противоположной. То есть имело место сознательное искажение статистической информации высшими должностными лицами. Речь идет об уголовном преступлении, но, разумеется, никто в нашем государстве пока не собирается ставить вопрос в таком ключе в отношении Ливанова или Кравцова.
В связи с этим представляет интерес реальная картина итогов единого экзамена по математике. На приведенной ниже диаграмме представлены результаты профильного ЕГЭ 2015 года в сравнении с 2014-м в зоне высоких первичных баллов. Речь идет о достижениях школьников, которые действительно интересуются математикой и смогли решить более половины заданий профильного ЕГЭ. Они получили оценки от 18 и выше из 34 возможных первичных баллов (работы ЕГЭ сначала оцениваются в первичных баллах, которые затем переводятся в тестовые от 0 до 100). Эти оценки отложены по горизонтали диаграммы. По вертикали - процентная доля выпускников, получивших соответствующий результат.
Диаграмма свидетельствует об обвальном падении качества математического образования всего за один год более чем на 20% почти по каждой позиции. Объяснение этому явлению есть ровно одно: разделение экзамена по математике на два уровня привело к тому, что основным приоритетом для массовой школы стал базовый (аттестационный) ЕГЭ. Подготовкой к этому экзамену в первую очередь и занимались учителя, обучая «самых тупых самому тупому». Причем, как уже было сказано в и. 4 , разрушительное воздействие на образование разделения ЕГЭ на два уровня не только не исчерпано, но еще лишь набирает силу.
Почему же этот обвал не нашел отражения в среднем балле ЕГЭ, который понизился в итоге всего на 1 пункт? Дело здесь в шкале пересчета первичных оценок в тестовые, которая устанавливается Рособрнадзором ПОСЛЕ ЭКЗАМЕНА и напрямую зависит от его результатов. Такова «объективность и независимость ЕГЭ».
Например, в 2014 году оценка по математике в 28 первичных баллов давала итоговые 93, а в 2015-м за те же 28 насчитывали уже 96 тестовых баллов. Стобалльная оценка 2014 года предполагала выполнение всех заданий, а в 2015- м для оценки 100 можно было недобрать два первичных балла, то есть не решить задачу или допустить грубые ошибки.
По закону и по факту ЕГЭ проводит Рособрнадзор. Там составляют задания экзаменов, разрабатывают критерии и систему оценок и т. д. Ни о каком контроле извне речи при этом нет в принципе. Изменение уровня сложности заданий является дополнительным инструментом, позволяющим влиять на результаты ЕГЭ. Например, средний балл по физике вырос в 2015 году на 5,8 за счет резкого упрощения экзамена. Мотивы здесь очевидны: текущий момент требовал внимания к подготовке инженерных кадров, физика - базовая дисциплина для инженерного образования, и Рособрнадзор среагировал сразу. Надзорный орган цинично занимается очковтирательством в полной уверенности, что за ним никакого надзора нет.
Что здесь любопытно: сам единый экзамен проводится предельно открыто, вплоть до видеонаблюдения в режиме онлайн, доступного всем желающим. Однако его оценивание в стенах Рособрнадзора закрыто абсолютно. Когда заводят речь о восстановлении выпускной аттестации в школе в формате классических экзаменов, сразу же следуют заявления, что это никак нельзя доверять учителям: будут фальсификации! Учителей разом записывают в потенциальные жулики. Другое дело - чиновники Рособрнадзора, их честность, разумеется, - «вне сомнений».
Проиллюстрировать эту «честность» мы можем результатами базового ЕГЭ по математике, который писали 60% выпускников. Он вводился как средство аттестации двоечников, и именно в этом качестве мы его и рассмотрим. Напомним, что этот экзамен содержит 20 заданий, за каждое дают 1 балл, порог аттестации - 7 баллов. Доля школьников, «проваливших» этот экзамен в 2015 году, так и не была объявлена, но в нашем распоряжении есть его полная статистика, представленная ниже.
Любой специалист, посмотрев на скачок этого графика на аттестационном рубеже в 7 баллов, сразу скажет, что такого распределения не может быть. Когда около полумиллиона человек решают 20 задач, причем «коэффициент- решаемости» почти каждой из них не выше 90%, подобные картинки практически исключены. Конечно можно, игнорируя законы теории вероятностей, попытаться объяснить этот резкий рывок вверх стремлением школьников всеми правдами преодолеть заветный аттестационный рубеж . Но здесь надо отметить, что результаты экзамена определяются не желаниями, а возможностями. И для полной убедительности мы приведем сравнительные
результаты двоечников двух экзаменов 2015 года: базового и профильного, тех, кто набрал первичные баллы в диапазоне 0 - 6. И те, и другие стремились преодолеть порог в 7 баллов. И те, и другие работали в зоне простейших заданий базового уровня. Но как различаются их результаты:
«Профильные» двоечники ведут себя по законам статистики, а «базовые» - демонстрируют чудо. Феномен распределения результатов базовою ЕГЭ настолько уникален, что с ним следует разобраться. Возможно, мы имеем здесь дело с не открытым ещё «эффектом ЕГЭ», который обогатит социологическую науку. Однако, есть и другая версия: излом на графике - результат грубой фальсификации результатов экзамена, совершенной в Рособрнадзоре с целью «приведения к нулю» недопустимо высокого процента двоек.
8. Школа для ЕГЭ
Как уже было отмечено в и. 3, система ЕГЭ разрушила внутреннюю гармонию образовательного процесса и сделала пребывание прагматично ориентированного школьника на уроках в старших классах массовой школы практически бессмысленным. Реальная подготовка к ЕГЭ сосредоточена сегодня в профильных классах элитных гимназий и у репетиторов. Именно в этих двух сегментах образования и наблюдается наибольшая поддержка системы ЕГЭ. И если голос репетиторов звучит не слишком громко ввиду их социального статуса, то многие «продвинутые» учителя лоббируют ЕГЭ весьма активно, потому что благодаря единому экзамену они получили «объективное и независимое» подтверждение высокого качества своей работы, которое воплощается в рейтинги, зарплаты, гранты и т. д. Заметим, что именно эта категория педагогов в основном и представляет мнение учительского сообщества в высоких инстанциях.
Сегодня предельно актуальной для Минобра стала задача структурной перестройки всей школы под ЕГЭ, потому что «так, как сейчас» - дальше продолжаться не может. Укрупнение школ, которое уже произошло в Москве, направлено прежде всего на решение этой проблемы. В большой школе, где выпускается одновременно не два, а двадцать классов, есть возможность разбить школьников на группы в соответствии с их егэшными приоритетами и удовлетворить запросы на подготовку к вступительным единым экзаменам.
Этот проект интересен тем, что он безупречно отражает логику ЕГЭ. Такова модель будущего всего нашего образования. И надо выделить ключевой элемент этой модели - раннюю специализацию и, как следствие, отсутствие настоящего всестороннего среднего образования.
Представим себе школьника, который желает учиться под хорошо известным когда-то девизом: «Хочу всё знать!» Хотя бы на уровне, достаточном для приличной сдачи любого из 11 нынешних ЕГЭ (коль скоро все они называются «выпускными экзаменами»). Куда ему теперь податься? В какой «профильный класс»? Где он получит всестороннее образование без «уклонов» и зияющих дыр? Нигде. И это значит, что со средним образованием в России вот-вот будет покончено. А ведь кто-то скажет: «Ну и бог с ним, с этим образованием. Зато теперь (может быть) детей к ЕГЭ в школе начнут готовить, на репетиторов меньше тратить придется». Но что означает выбор «профиля обучения» для подростка в 9 классе?
Дети в этом возрасте увлекаются самыми разными вопросами. Например, великий математик А.Н. Колмогоров всерьез хотел стать историком. Представьте его судьбу в нынешней школе: профильный гуманитарный класс, где математика преподается на «базовом уровне» (на том самом, для дебилов, см. п. 2).
Но чаще девятиклассники не ощущают тяги никуда. И тогда вопрос о «выборе профиля» решается на семейном совете по принципу исключения того, что никак не подходит: этого ты не знаешь, того - тоже. В итоге получается такой-то набор ЕГЭ для поступления в такие-то вузы. Дальше можно нанять соответствующего репетитора для подготовки к ОГЭ 9 класса, и - «в добрый путь» по жизни, с нулевыми знаниями по всем остальным предметам.
И всё это официально (на уровне высших чиновников Минобра) называется способностью современных школьников «самим определять, какие предметы и в каком объеме представляют для них интерес». Речь здесь о том, что старшеклассник, имея очень смутные представления об истории, физике или литературе, тем не менее может точно знать, что все эти дисциплины ему не нужны. Подобные высказывания были немыслимы в ту пору, когда наше среднее образование действительно являлось образованием, и его главной целью было формирование широкой базовой культуры народа. Минобр введенйем ЕГЭ подменил эту цель суррогатом подготовки к узкому набору вступительных единых экзаменов и теперь отечески поглаживает старшеклассника по голове: «Смотри, как ты вырос, малыш! В отличие от сверстников из недавнего прошлого ты теперь сам знаешь, какие предметы надо учить. И мы даем тебе право такого выбора». Сколько подлости в этом подходе, если вдуматься.
Заметим, что проводимое сейчас профилирование старшей школы не даст углубленных знаний и в узкой предметной области. Главным приоритетом в такой школе становится подготовка к единому экзамену, и она фактически превращается в курсы по подготовке к ЕГЭ, где доводят до автоматизма технику выполнения стандартных заданий. Отметим еще раз, что эта подготовка дает право поступать в вуз, но зачастую не обеспечивает возможности учиться в нем, то есть по большому счету бессмысленна.
При таком подходе всё, что не имеет отношения к ЕГЭ, за ненадобностью отмирает. Формат ЕГЭ очень конкретный и покрывает далеко не всю школьную программу. Например, как уже было отмечено, профильный экзамен по математике в 2015 году можно было написать на 97 баллов, совершенно не зная серьезной геометрии. Именно поэтому геометрия, которая была важнейшим элементом национальной системы образования и составляла треть общего объема школьной математики, исчезает теперь даже в профильных математических классах.
Однако описанное выше решение проблемы путем укрупнения школ возможно только в очень больших городах. В городах поменьше «укрупнять» труднее. В этом смысле любопытен креативный опыт Биробиджана, который активно обсуждался в сети в феврале 2016.
Начнем с цитаты (см. http://eaomedia.ru/): «Биробиджанские девяти¬классники-троечники, желающие продолжить обучение в школе, уже в следующем учебном году встанут перед весьма ограниченным выбором. Им придется перевестись в одну из двух городских школ, расположенных в отдаленных микрорайонах - Сопка и Биробиджан-2. Только там остаются так называемые универсальные 10-е классы. В других образовательных учреждениях их ликвидируют; создавая классы профильные, куда не попасть без оценок «хорошо» и «отлично» по предметам с углубленным изучением».
По сути, в Биробиджане предложено создать образовательный мегацентр, объединяющий все средние образовательные учреждения города, где каждому ученику согласно его ЕГЭшным потребностям будет определен профильный класс. Заметим, что потребности эти должны быть подкреплены соответствующей оценкой на ОГЭ в 9 классе. Сам профильный класс может оказаться совсем не по месту жительства, учеников будут вольно переводить из одного школьного здания в другое, исходя из соображений «оптимизации учебного процесса». Ну а для тех, кто не сумеет (или не пожелает) вписаться в новую систему, будет оставлена пара школ с «универсальным» образованием. На самых окраинах, для маргиналов.
Многие родители осознали вредоносность этого проекта, и реорганизация образования в Биробиджане вызвала широкий общественный протест, к которому присоединились даже представители ОНФ. Но надо понимать, что вся эта «кухня» напрямую связана с ЕГЭ, и в системе ЕГЭ ио-друшму быть не может.
Ну а в городах и поселках, где всего одна-две школы, подобное объединение школ невозможно в принципе. А значит, для подготовки к ЕГЭ у тамошних школьников останется один путь: репетиторы, с которыми, заметим, там тоже не густо.
Так убивают Россию, которая «не Москва».