Остров Горн, 2013, № 9
Страницы истории
О взглядах Альфреда Вилли Рудольфа Дучке
(приложение к статье М.Шувалова)
Дучке со времени своей юности считал себя антиавторитарным демократическим социалистом. Во время своей учёбы он стал убеждённым революционным марксистом, стоящим на позициях либертарного рабочего движения, дистанцируясь как от реформизма, так и от сталинизма.
Целью Дучке было «полное освобождение человечества от войн, голода, антигуманного обращения и манипулирования» путём «мировой революции«. Эту радикальную утопию он объединял с христианским социализмом своей юности, даже после того, как перестал верить в бога.
Дучке пытался применить к современности «Критику политической экономии« Маркса и усовершенствовать её. Он рассматривал экономическую и социальную систему ФРГ как часть системы мирового капитализма, пронизывающей все области жизни и подавляющей зависящих от своей заработной платы людей. Хотя социальная рыночная экономика позволяла пролетариату разделять благосостояние развитых индустриальных стран, в то же время она привязывала его к капитализму и вводила в заблуждение о фактическом соотношении сил.
Представительная демократия и парламентаризм были для Дучке выражением «репрессивной толерантности« (Герберт Маркузе), вуалирующей эксплуатацию рабочих и защищающей права собственников. Эти структуры он рассматривал как нереформируемые; они должны быть «перемолоты» в процессе долгого международного по содержанию, но разного по методам в разных странах революционного процесса, который он называл «долгим маршем через институты».
Дучке ожидал в ФРГ период застоя после «экономического чуда« 1950—1960-х гг.: в будущем перестанут выделяться субвенции непродуктивным секторам сельского хозяйства и добывающей промышленности. Следующее за этим массовое сокращение рабочих мест в позднем капитализме приведет к структурному кризису и все более глубокому вмешательству государства в экономику, то есть к «интегральному этатизму«: государство будет управлять экономикой, при этом формально сохраняя институт частной собственности. Это состояние может оставаться стабильным только при условии осуществления насилия по отношению к жертвам структурного кризиса.
В техническом прогрессе Дучке видел основу для социальных изменений: автоматизация, компьютеризация и использование атомной энергии в мирных целях постепенно приведут к отмене необходимости наёмного труда. Это ведёт к появлению дополнительного свободного времени, которое может быть использовано трудящимися в борьбе против «системы». Для необходимого переворота Западной Германии не хватало только «революционного субъекта». Основываясь на идеях книги «Одномерный человек« Герберта Маркузе, Дучке полагал, что «гигантская система манипуляции« создает «новое качество страданий масс, которые становятся неспособными к возвышению» до уровня самостоятельного критического анализа действительности. Германские пролетарии живут ослеплёнными, погруженными в «ложное сознание» и неспособными непосредственно воспринимать структурное насилие капиталистического государства. Поэтому «самоорганизация их интересов, потребностей и желаний» стала «исторически невозможной».
Как и многие его соратники по ССНС, Дучке полагал, что Вьетнамская война США, «чрезвычайные законы» в ФРГ и сталинистская бюрократия в Восточном блоке были частными аспектами мирового авторитарного капиталистического господства над угнетёнными народами. Однако условия для победы над мировым капитализмом в богатых промышленных странах и в Третьем мире были различными. Революция начнется не в высокоиндустриализованной Центральной Европе, как полагал Маркс, а в бедных и угнетенных странах «периферии« мирового капитализма.
Во Вьетнамской войне Дучке видел начало революционного развития, способного перекинуться на другие страны третьего мира. Он однозначно поддерживал вооруженную борьбу южновьетнамских партизан:
Дучке разделяет антиимпериалистическую теорию Франца Фанона, полагавшего, что направляемая «революционной ненавистью» освободительная война народов третьего мира должна, как об этом писал Ленин, разорвать «слабые звенья» в цепи империализма. Дучке солидаризовался с призывом Че Гевары «создать два, три, много Вьетнамов!»
Для Дучке демократия и социализм были неотделимы друг от друга. Владение рабочих средствами производства должно стать залогом сохранения завоеваний Французской революции и гражданских прав, а также сделать возможным свободное развитие индивида. Поэтому с 1956 г. он отвергал ленинизм Советского Союза и стран, находившихся под контролем СССР. Ленинизм он рассматривал как доктринерское опошление истинного марксизма и сведение его до уровня новой бюрократической господской идеологии. С 17 июня 1967 г. он призывал Восточный блок к проникающей все сферы жизни революции и осознанному социализму. В ССНС он активно противостоял симпатизантам ГДР и «традиционалистам», а также их пониманию революции, основанному на ленинской концепции партии кадров. Информатор из «Штази» в ССНС заявил в Министерстве госбезопасности в Восточном Берлине, что Дучке занимает «абсолютно анархистскую позицию»; другой осведомитель сообщал: «Дучке говорит лишь о том, что социализм в ГДР — дерьмовый».
Дучке без смущения приветствовал Пражскую весну. В апреле 1968 г. он ездил в Прагу для участия в собраниях в Карловом университете. Однако ССНС подверг критике его солидарность реформистскому коммунистическому курсу Александра Дубчека. В тот же месяц спикер просоветской фракции ССНС на чрезвычайном собрании во Франкфурте предложил исключить Дучке за его поездку в Чехословакию. Члены собрания не пришли к согласию. После ввода войск Варшавского договора в Чехословакию в августе 1968 г. Дучке подверг себя самокритике, так как ССНС и ССНМ совместно боролись против войны во Вьетнаме:
«Мы совсем впали в обман себя и других? […] Почему Советский Союз, который поддерживает социально-революционные движения в Третьем мире, ведет себя как империалист по отношению к народу, который самостоятельно под предводительством коммунистической партии принял демократическо-социалистическую инициативу? […] Без ясности в этом вопросе невозможно, занимая социалистическую позицию, достичь конкретной истины и правдоподобности, а угнетенные, эксплуатируемые и униженные в ФРГ и ГДР не будут готовы к тому, чтобы перевести свою экономическую борьбу в политическую классовую борьбу».
Сталинизм он объявлял явным «антикоммунизмом«, создавшим монопольную бюрократию, которая была ничуть не менее агрессивной, чем монопольная буржуазия, которую Сталин называл ответственной за германский фашизм. Поэтому не случайно, что сталинский ГУЛАГ и концлагеря не исчезли после 1945 г., а были сохранены. Эту закономерность (а не искажение политики Ленина) в развитии Советского Союза не до конца понимали Лев Троцкий, Бухарин, Карл Корш, Рудольф Баро, Юрген Хабермас и другие марксистские критики и аналитики.
Изолированный «социализм в отдельной стране» есть «антидинамическая тупиковая формация«, которая может жить лишь за счёт кредитов и импорта из стран Запада. Все показные внутренние реформы со времен Хрущева и ХХ съезда КПСС в 1956 г. были лишь средствами для сохранения бюрократии ЦК: «Можно искренне заблуждаться и принимать морально-романтическую позицию о том, что возможно „перепрыгнуть" способ производства, но с социализмом московская и пекинская позиция никогда не имела (и не имеет ничего) общего».
В 1974 г. Дучке опубликовал диссертацию «Попытка поставить Ленина на ноги», в которой он дал марксистский социальный анализ причин советско-китайского тупикового развития по Карлу Августу Виттфогельсу. Он считал, что в России никогда не было предпосылок к социалистической революции, и видел неразрывную целостность от «азиатской деспотии» Чингисхана до принудительной сталинской коллективизации и индустриализации. В 1905 г. Ленин ещё только предсказывал развитие капитализма в России, из которого вырастет настоящий рабочий класс, а его октябрьский переворот 1917 г. был откатом к обычному государственному рабству. Политика Сталина была лишь логическим продолжением ленинского запрета партий и фракций. Попытка Сталина повысить промышленную производительность Советского Союза путём жестокой индустриализации так и не смогла устранить зависимость страны от капиталистического мирового рынка. Это привело лишь к новой форме империализма, так что военная поддержка освободительных движений в странах третьего мира и подавление самостоятельных попыток строительства социализма в Восточном блоке представляют собой логическое единство.