|
Литературные прибавления к «Контрольному листку», 2015, № 4
Король мёртв
© Уолтер Тевис
© Перевод с английского Ил. Полоцка
Вернуться на страницу 1 * Читать страницу 3
Через три месяца Уилл был в состоянии проводить с Баскиным не менее восьми партий в день. И был счастлив, если ему удавалось выиграть хоть одну из них. Но он учился. Порой они играли пяти- и десятиминутные блицпартии, не говоря уж о стандартных двухчасовых, по регламенту, принятому в турнирах. Блиц требовал повышенного нервного напряжения, но стимулировал быстроту мышления. В блице они не придерживались правила тронул-ходи, когда, задев рукавом фигуру, вы обязаны ходить ею. Ход считался сделанным, когда нажата кнопка своих часов и пущены таким образом часы соперника. Уиллу нравился внешний вид часов: два ясных циферблата с медными стрелками, футляр тикового дерева, четкое тиканье механизма немецкой работы. Пешка на d4. Нажать кнопку - «клик» - пошли часы соперника И снова «клик» - пошли твои, В этом ритуале было что-то здоровое, хорошее, умное. Нечто, отвлекавшее и ум, и дух от мыслей о громаде тюрьмы, где на тебя сразу наваливалась тоска. Тик, тик, тик - и мат Как-то днем - уже четвертый месяц в тюрьме - после того, как он поймал Баскина на великолепную комбинацию, пришедшую к нему как озарение, как открытие, настоящее произведение искусства: продуманная, точная, завершившаяся эффектным матом конем, проскакавшим почти через все доступные поля, - Баскин с минуту разглядывал короля, а затем сказал невыразительным голосом:
- Я слышал, вы - член Ассоциации любителей шахмат
- Верно
Оба они никогда не говорили о прошлом. Но, похоже, Баскин относился к тому типу людей, которым так или иначе все становится известным.
- Что вы собираетесь делать, когда выйдете отсюда? Ни одно отделение ассоциации не примет своего бывшего члена с растратой в послужном списке.
- Я мог бы открыть таксомоторную компанию.
- Использовав ворованные деньги?
- Возможно - Помолчав, Уилл добавил: - А вам-то что за дело?
Баскин поднял брови.
- Не понимаете? - Не глядя, он взял с доски ладью и покрутил ею. - А хватит ли у вас денег на такое начинание?
- Не уверен.
- Сколько у вас осталось, после того как вы расплатились с адвокатом? - Он аккуратно поставил ладонь на место. - Я думаю, вряд ли вам удалось сохранить все. Или есть еще что-нибудь?
Уилл не был уверен, надо ли ему возмутиться или просто не отвечать. Но все же ответил:
- Примерно пять тысяч.
Баскин посмотрел на «Одалисок».
- Маловато, чтобы начинать дело, - сказав он - Вы могли бы играть в шахматы на деньги.
- Бросьте! Много ли проку выиграть еще пару сот в мелком турнире! И кто будет играть с незнакомцем больше, чем на пять-десять долларов?
Баскин внимательно посмотрел на Уилла.
- А ведь вы могли бы сесть за доску с кем-то, играющим с классными игроками на деньги.
- Например?
- В Рейли, Северная Каролина, живет человек, который будет играть с вами, выкладывая пять тысяч долларов за партию Вам достаточно назвать себя и дать ему убедиться, что вы тот, за кого себя выдаете. Его зовут Уортон.
Уилл собрался ответить саркастической репликой, но осекся:
- Какой у него рейтинг?
- Примерно на триста больше, чем ваш. У того, кем вы были.
Уилл почувствовал легкий жар. Желудок свело спазмой, но он знал, что уверенности ему уже не занимать.
- И после того, как вы стали учить меня, я повысился в цене пунктов на триста?
Лицо Баскина оставалось бесстрастным.
- На двести. Может быть. Но у вас другое преимущество - Баскин слегка усмехнулся. - Белыми он обычно играет ферзевый гамбит. Черными - вариант дракона.
- Как раз то, на чем вы меня натаскивали.
Баскин снова усмехнулся.
- Неужели вы думаете, что выиграли бы у меня, если бы ямтустил в ход все, что знаю?
С минуту Уилл молчал, затем резко бросил.
- За что вас посадили?
Баскин искренно изумился.
- Вам никто не говорил?
- Нет.
- За шалости. Исключительно странное стечение обстоятельств.
Внезапно Уилла осенило. Все стало на свои места.
- Этот человек... Уортон?
- Да, - сказал Баскин. - Томас Джеферсон Уортон.
- А как он разбогател?
Благодаря весьма своеобразным способностям Начал с нуля. Годам к тридцати пяти ему повезло с текстильной промышленностью. В пятидесятых годах республиканцы дали ему высокооплачиваемую должность в министерстве обороны. Ходили слухи, что таким образом они пытались ублажить Маккарти. Уортон был хорошо известен в Вашингтоне своими радикальными взглядами, которые формулировал так: «всех нигеров-и-красных-в-одну-кучу». Короче, преданность целям холодной войны здорово помогла ему Помните, как в те дни была популярна теория игр? И Уортон серьезно занялся шахматами, считая их «средством понять советский образ мышления»
Уилл недоверчиво хмыкнул. Все, что говорил Баскин, было окрашено иронией, и это заставляло Уилла относиться к его словам скептически. «Средство понять советский образ мышления»? Глупо...
- Уортон - политический маньяк, - продолжал Баскин, - вплоть до паранойи. Но он не глуп. Нас окружает гораздо больше таких людей, чем вы можете себе представить. -
Он взял коня с доски, крепко зажал его в кулаке.
- С одной стороны, внешне мистер Уортон похож на большого тупого «жирного кота» с юга, из тех, кто покупает конгрессменов и сенаторов. С другой стороны, усвоил все достижения культуры, полагающиеся ему по его социальному положению. Интеллект у него просто пугающий. - Баскин мрачно усмехнулся. - Это не бросается в глаза, потому что такие типы, как он, знают, что есть смысл скрывать свой коэффициент интеллектуальности - у него он доходит до 180. Но этот человек может понять и усвоить все что угодно. Все, что ему подсказывает его мания. Ему хватило двух лет для того, чтобы начать играть в силу мастера. Но это его и погубит.
- Каким образом? - спросил Уилл.
Баскин усмехнулся.
- Для меня и для вас, Шнейдер, шахматы-это противостояние двух интеллектов. Для нас они чистая игра ума, в которой есть место и эмоциям. Уортон видит в шахматах борьбу не на жизнь, а на смерть. Он считает, что сражается против русских, против Кремля, а не против обыкновенного человека, как вы или я. - Баскин замолчал, по-прежнему сжимая коня в кулаке...
- А дальше?
- Я выиграл у него. Он стал чертовски хорошим игроком, но я выиграл у него три партии из четырех. Я думал, поражение заставит его образумиться. Или, может, его уволят: звезда Маккарти стала закатываться. Так или иначе, мата ему было не избежать. В один прекрасный день он исчез. Газеты разъяснили, что он выпросил отставку по «семейным обстоятельствам». Больше я его не видел. Но, думаю, он будет ненавидеть меня до конца своих дней.
Уилл перевел дыхание.
- Вот почему вы меня тренировали... Чтобы я рассчитался за вас?
Аккуратно, словно демонстрируя свое уважение к точеной изящной деревянной фигурке, Баскин поставил коня на доску.
- Я подокажу вам, как связаться с ним, - сказал он. - Только он ни в коем случае не должен догадываться, что вы меня знаете.
Какое-то мгновение Уилл смотрел на точечный профиль коня, стоящего в центре доски.
- Спасибо, - сказал он, - спасибо, мистер Баскин.
Уилл вышел из ворот тюрьмы в ослепительный августовский день обладателем тюремного комбинезона и пятидесяти долларов в кармане. И теперь он шел по залитой солнцем Брод- стрит в Колумбусе, штат Огайо, чтобы проверить свой счет в городском банке. Пять тысяч чеком и 780 долларов наличными. Вещи его и одежда хранились у дяди в Кливленде, но сейчас ему не хотелось заниматься утомительной процедурой пересылки. Вместо этого он зашел к Данхиллу и купил темно-синий двубортный блейзер, искрящийся светлосерый галстук и несколько легких рубашек.
Чтобы дозвониться до Уортона потребовалось четыре часа.
В сердцах он подумал: «Какого черта!» - и пустил в ход имя Баскина. Оно не произвело никакого впечатления. Наконец секретарь, рассыпаясь в извинениях, соединил его.
- Уортон у телефона. - Низкий глубокий голос с типичным южным акцентом, тон командный. Все - как говорил ему Баскин.
- Мистер Уортон, моя фамилия Шнейдер. Финдлей Баскин говорил мне, что вы любитель шахмат. - Он снова подумал «какого черта!» и добавил: - и что вы готовы играть на деньги …
- Но ведь вы то не играете в силу Баскина?
Даже в этих нескольких словах сквозили высокомерие и надменность. Похоже, этот человек никогда не упустит случая принять вызов. Уилл мог сказать ему: «Да пошел ты!» и повестить трубку. Вместо этого он постарался придать своему голосу максимум любезности.
- Господи, конечно, нет. Мой рейтинг 1885.
- В таком случае, откуда вы знаете Баскина? Он международный мастер.
Ответ на этот вопрос Уилл придумал загодя.
- Игра по переписке.
Уортон хмыкнул.
- Должно быть, несладко ему в тюрьме.
Уилл и предполагал, что его собеседник осведомлен обо всех деталях судьбы Баскина.
- Возможно. Так есть ли у вас желание сыграть со мной?
На какую сумму?
Уилл перевел дыхание, стараясь сделать это потише.
- Пять тысяч долларов.
- Как мне удостовериться, что вы не обманываете меня? Вдруг вы этакий подпольный гроссмейстер?
- Вы можете проверить мой рейтинг по «Шахматному обозрению». Кроме того, у меня есть удостоверение личности. Словом, вы согласны, мистер Уортон?
- По принятым у меня правилам. С часами. Два часа каждому. Судить будет президент нашего шахматного клуба.
Итак, он согласен... Невыразимое облегчение, которому придавало остроту недавнее чувство страха, охватило Уилла.
- Отлично. Когда? И что значит - «по принятым у вас правилам»?
Мы сядем играть в субботу, в час дня. Наши правила в основном соответствуют Шахматному кодексу. Например, тронул - ходи.
Уилл помедлил.
- Это, конечно, турнирные правила, мистер Уортон. Но, может быть, нам принять за начало хода нажатие на кнопку часов?
Уортон не удостоил его даже фырканьем
- Тронул - ходи, - сказал он.
- Ладно, тронул - ходи, - сказал Уилл. - Шахматы у вас, конечно, стаунтоновские?
В голосе Уортона послышалась явная издевка.
- А как же, прекрасный комплект.
- Отлично. Я буду в субботу, в полдень.
- Вы прилетите?
Вообще-то он собирался экономить деньги, сев в автобус «Грейхаунда»: его собственная машина стояла в Кливленде. Но он сказал: «Да».
- Когда появитесь, позвоните мне, я пришлю за вами машину.
- Прекрасно, - сказал Уилл. - просто прекрасно...
Машина ждала его на аэродроме. Это был, как и предполагал, кадиллак с шофером. Но шофер был белым. По пути они не разговаривали. Дом Уортона поражал величественностью и отнюдь не из-за размеров. В нем отсутствовали типичные южные особенности. Это был просто дом богатого человека. Он стоил, видимо, тысяч двести пятьдесят. При нем был и гараж, и бассейн в роще секвойи. Среди зеленых лужаек виднелся пруд.
Уортон встретил его в дверях. Типичный «жирный кот», как окрестил его Баскин. Большой, грузный, тяжелый, с густыми бровями и выпуклым животом. В белых брюках и рубашке для гольфа. Рядом с ним стояла женщина с густым слоем косметики на лице, сквозь который пробивался загар: жена. Уортон провел его через анфиладу комнат, одна из которых была украшена фонтаном с фальшивыми ангелочками. Наконец они оказались в помещении, представленном Уортоном как комната для игры, и где, конечно, на стенах были развешены охотничьи трофеи, ружья, рога, а стены отделаны настоящими ореховыми панелями, вдоль них стояли кресла из настоящей кожи. Выглядела комната так, будто соскочила с обложки каталога за текущий год. Она включала в себя и гигантский шахматный стол, явившийся сюда прямиком из Бомбея или Калькутты, ножки его были покрыты инкрустацией. Доска была огромной, ладьи представлены слонами чуть ли не в натуральную величину, с балдахинами на спинах, пешки-солдаты ощетинились копьями, королева была в сари, а у короля топорщились усы. Фигуры были из слоновой кости, отделанной золотом, - произведение искусства, которое должно было вызывать презрение у каждого серьезного шахматиста. Такие наборы покупают разбогатевшие выскочки, путешествуя по Востоку. Но Уортон не был выскочкой, Уилл не забывал об уровне его рейтинга.
Голос Уортона едва не оглушил Уилла. Должно быть, он застыл у стола, не в силах оторвать взгляд от фигур.
- Ну, как они вам нравятся? - спросил Уортон. - Они обошлись мне больше, чем в две тысячи. Чистая слоновая кость и золото самой высокой пробы. Они уникальны, и других таких не будет, потому что мастер умер.
Уилл недоуменно усмехнулся.
- Но вы говорили, что у вас есть и стаунтоновские шахматы?
- Естественно, они у меня есть, мистер Шнейдер. Даже три комплекта. Но этот, на мой взгляд, больше всего подходит для моего дома и как нельзя лучше соответствует игре на пять тысяч долларов. Играем мы по правилам моего дома, и будем играть вот этими шахматами.
Уилл собрался возразить, но промолчал, потому что на него начинало давить присутствие этого человека: его размеры, едкость его иронии, этот чертов победный вид.
«Надо уносить ноги отсюда, - мелькнула у него мысль. - Я делаю глупость, я безмозглый идиот».
- Артур! - рявкнул Уортон. В соседней комнате раздались шаги, и появился человек в коричневом пиджаке, напоминающий коммивояжера или страхового агента.
- Артур, это мистер Шнейдер, - сказал Уортон. – Артур президент нашего шахматного клуба в Рейли. Он будет у нас судьей.
Уортон подошел к бару, который, похоже, был обтянут слоновой кожей. В нем стояли стаканы и около десятка бутылок «Джека Дэниэлса».
- Виски, мистер Шнейдер?
- Нет, спасибо, - ответил Уилл. Сейчас было бы полнейшим идиотизмом подвергать себя риску. Кроме того, ему не нравилось высокомерие Уортона, с которым тот предложил гостю на выбор один-единственный напиток, как бы хорош тот ни был.
- Вот как? - сказал Уортон и сделал изрядный глоток. Артуру он выпить не предложил. Затем Уортон подошел к доске, снял с нее черную и белую пешки, покрутил их в ладонях, спрятал сжатые кулаки за спину и резко выбросил их перед собой.
- Ваш выбор, мистер Шнейдер.
Внезапно Уилл ощутил спазму в желудке.
- Левая, - сказал он.
Уортон раскрыл ладонь. Черные.
- О’кей. Значит, тронул - ходи, два часа каждому на партию и пять тысяч долларов за игру. Кстати, Шнейдер, есть ли у вас деньги? Я бы хотел удостовериться в этом.
Уилл предполагал, что так оно и будет, но с трудом сдержал возмущение. Он вынул чековую книжку и щелчком послал ее через стол, едва не сшибив семидюймого слона, молча обругав себя за неловкость и неумение скрыть дрожь в пальцах.
Уортон внимательно ознакомился с чеками, а затем, наклонившись через стол и протягивая ее Шнейдеру, улыбнулся: пальцы его были неподвижны, словно вырезанные из камня.
- Отлично, - сказал он. - Не угодно ли вам пустить часы?
До сего времени Уилл не обращал внимания на часы, настолько его подавил вид фигур, но теперь он присмотрелся к ним.
Они представляли собой до странности маленькую вещичку в претенциозно-вычурном стиле, так не гармонирующем с мрачным великолепием помещения - фарфор, розовые ангелочки и золотые кнопки. Часы почти развеселили его. Он нажал кнопку. Раздалось слабое нежное тиканье.
Уортон пошел пешкой на d4. Уилл был почти уверен, что последует ферзевый гамбит. Резко прижав кнопку, Уортон остановил свои часы и пустил отсчет времени у Уилла.
Артур назвал ход подчеркнуто громким голосом.
«Господи!» - подумал Уилл. - Стоит ли вообще заниматься этой ерундой?». Но он промолчал и включился в партию с подчеркнутым воодушевлением, хотя его нервировала необходимость соблюдать правило «тронул-ходи», и эти вычурные огромные фигуры, и объявление ходов Артуром, словом, все...
Он сделал свой ход. Пешка была тяжела, как бильярдный шар, но хорошо лежала в руке.
- Пешка на d5, - объявил Артур.
Уилл пустил часы соперника и попытался сквозь орнаментальное кружево слоновой кости и позолоты увидеть строгие очертания классической шахматной доски.
Да, разворачивался ферзевый гамбит, все шло по правилам, и Уилл понял это, сняв с доски большую увесистую пешку белых и поставив ее на краю стола. Первые сорок пять минут они играли принятый вариант, строго в соответствии с указаниями учебника разворачивая свои силы и строя позиции, где никто не позволял себе отклониться от проторенных путей. Уортон прикончил стакан с виски и, хладнокровно игнорируя тиканье часов, поднялся с места, подошел к бару, взял бутылку и спросил: «Все еще боитесь выпить, мистер Шнейдер?»
Это была дешевая провокация, но Уилл ничего не мог поделать с собой.
- Мне двойной, мистер Уортон, - громко сказал он и подумал про себя: «Да, конечно, тебе нужен именно двойной, чертов болван!»
Уортон поставил перед ним высокий стакан, сел на свое место, решительно взялся за белого слона и снял пешку Уилла, закрывавшую подступы к королю.
- Слон берет пешку, - сказал Артур.
Уилл оценил ситуацию. Она была уже достаточно плоха, и Уилл испытал ощущение шока. Ему жертвовали слона, но он не видел, к чему это приведет. Он держал в руке стакан виски, так и не поднеся его ко рту, и добрых пять минут под тиканье своих часов смотрел на поле.
Наконец он понял, в чем дело. Если он возьмет слона, ферзь Уортона с помощью коня поставит ему мат. И ничто ему не помешает. Впрочем, можно пустить в дело коня, и тогда Уортону придется защищаться ладьей, которую изображал массивный слон. Как-то Уилл чуть не принял ее за коня, возможно, потому, что фигурой животного в серьезных шахматах изображается лишь конь. Когда Уортон двинул ладью на три клетки вперед, Уилл оказался под прямой угрозой мата. Пришлось отдавать фигуру назад. Прямая угроза миновала, Уортону не удалось его заматовать, но он получил такое материальное преимущество, что к концу игры просто задавит Уилла.
Как ни странно, может, именно из-за этого гнева, который у него вызывали эти идиотские претенциозные фигуры, ему удалось избежать паники. Он спокойно выпил виски и лишь затем взглянул на циферблат. У него оставалось еще минут пятьдесят Он должен как-то выкарабкаться. Единственный правильный путь должен отыскаться, его не может не быть.
Читать страницу 1 * В оглавление номера * Читать страницу 3
|
